Великий йог Тибета Миларепа: предисловие

Приобрести книгу «»100 тысяч песен Миларепы» можно в магазине на сайте

О великом святом Тибета Миларепе (Миларайпе) русские читатели впервые узнали от Николая Константиновича Рериха, посвятившего ему картины: «Миларайпа Услышавший» — на восходе познавший голоса дэв».
(см. Н.К. Рерих. Алтай — Гималаи, М., 1974, с. 63), «Пещера Миларайпы».
Перевод с английского О. Т. Тумановой

Однако на западе о Миларепе знают больше, чем у нас, благодаря опубликованным переводам его «Жития» на английский, французский и немецкий языки.

Перевод на английский язык, сделанный тибетским ученым ламой Кази Дава-Самдупом, являющийся наиболее полным переводом на европейский язык тибетского подлинника, был впервые издан в 1928 г. под редакцией известного антрополога и востоковеда Эванса-Вентца, написавшего к нему подробные комментарии и введение.

Эта книга по буддизму, предназначенная не только узкому кругу специалистов, но и всем интересующимся культурой Востока, на протяжении десятилетий неоднократно переиздавалась в Европе и Америке, как и другие три тома тибетской серии Эванса-Вентца — «Тибетская книга мертвых», «Тибетская йога и тайные учения» и «Тибетская книга о Великом Освобождении».

В то время как последние три представляют собой трактаты по тибетской йоге, философии и религии Северного буддизма (Махаяны), книга о Миларепе — автобиографическая повесть, записанная со слов Миларепы его близким учеником Речунгом, к которой он добавил собственное предисловие и заключительную часть.

Написанная более 800 лет назад, в начало расцвета тибетской культуры в лоне буддизма Махаяны, она содержит в рамках увлекательного повествования обширный материал о быте и жизненном укладе тибетцев, их обычаях и распространенных в их среде оккультных знаниях, применяемых ими на практике. Она есть также компендиум религиозно-философских концепций буддизма, изложенных в проповедях и поэтических произведениях Миларепы, занимающих значительное место в книге.

В самом Тибете и сопредельных с ним странах Миларепа — самый почитаемый святой, светоч буддизма. Духовная победа, одержанная Миларепой, особенно впечатляюща потому, что в молодости он совершил тяжкие преступления, но смог впоследствии искупить свою ужасную карму ценой жесточайших страданий и испытаний, им подробно описанных, и в течение одной жизни подняться до высших ступеней святости, осуществив своей жизнью высшие духовные идеалы, общие для всех мировых религий. И потому эта проникнутая суровым оптимизмом книга, проповедующая непреходящие общечеловеческие ценности, и теперь глубоко волнует каждого небезразличного читателя.

Эту книгуо Миларепе я посвещаю тем, кто не удовлетворяется верой, основанной на книгах и традиции и стремится к прямому познанию истины.

О. Т. Туманова

Победная колесница йога
Кто стяжал Веру и Мудрость,
Того, хорошо снаряженного, движет вперед
разум его.
Сознание — дышло,
а Ум — запряженная пара,
Бдительность — осторожный возничий.
Праведная жизнь — Колесница;
Радость — ось, Энергия — колеса.
Спокойствие — союзник уравновешенного Ума.
Отсутствие желаний — его украшения.
Доброжелательность, непричинение вреда
отрешенность — Его оружие.
Терпение — броня Порядка.
Колесница эта движется к Миру.
Самим человеком она строится,
его внутренним я создается.
Она лучшая из всех колесниц.
Мудрецы на ней покидают этот мир
И, воистину, они достигают Победы.

Будда, «Самъютта никоя», V, с. 6

Путь к простой жизни и подвигу

Иметь немного желаний и довольствоваться малым свойственно возвышенным людям

Заветы Учителей (Гуру) {См. У.Й. Эванс-Вентц. Тибетская йога и тайные учения}.

Все тот же призыв Великих Людей древности к простой жизни и подвигу, не раз повторенный в течение десятилетий и услышанный в Америке Торо, Эмерсоном и Уитменом, звучит вновь со страниц этой книги из Страны Снежных Гор — Тибета, переданной людям Запада, превозносящим свою беспокойную жизнь в наш век индустриализации и отдающим ей предпочтение, хотя и не без многих смущающих их с недавнего времени предчувствий.

В то время как «Тибетская книга мертвых» (первый том {Здесь и далее У.Й. Эванс-Вентц имеет в виду издания Oxford University Press. - Примеч. ред. рус. Перевода} нашей оксфордской серии о религии Тибета) дает знание о том, как правильно умирать, чтобы родиться вновь, эта составляющая второй том серии книга о великом буддийском святом Тибета Миларепе учит, как правильно жить и направить жизнь к трансцендентной цели Освобождения от обусловленного существования.

Поскольку жизнь, смерть и повторное рождение рассматриваются последователями Будды и приверженцами многих других религий как неразрывные части Единого Бытия, первый том серии следует считать продолжением второго, хотя он представляет собой отдельный трактат о йоге.

Откликом на первое издание «Жития Миларепы» было большое число восторженных писем, присланных редактору этой книги не только мирянами и членами Сангхи Северного и Южного буддизма, но также индуистами и христианами — католиками и протестантами. Им всем редактор выражает глубокую признательность за высокую оценку его труда. В каждом письме содержалась мысль о том, что в личности Миларепы воплотились те универсальные черты святости, которые присущи святым всех религий и которые ни одна религия не может считать своим исключительным достоянием.

Миларепу можно назвать одним из источников света, рассеивающим мрак Невежества, о котором Просветленный сказал, что он (этот мрак) окутал мир. К Миларепе также приложимы слова, сказанные об Аврааме Линкольне: «Он больше не принадлежит только своей стране, а всему миру».

В книге многократно подчеркивается мысль о том, что путь йоги, ведущий к достижению Высшего состояния, трансцендентен умозрительным спекуляциям о спасении и открыт для всех людей независимо от их вероисповедания. Миларепа учил, что ни один метод развития ума не приводит к Мудрости. Истинное Знание не может быть достигнуто путем изучения книг или изложения вероучения. Многие из святых высшей учености и культуры, жившие в Тибете и Индии, были неграмотными, как об этом свидетельствует готовящийся к выпуску четвертый том оксфордской серии — «Тибетская книга о Великом Освобождении». Эту же мысль Миларепа выразил в своей песне:

Привыкнув с давних пор медитировать на Избранных Истинах,
передаваемых шепотом,
Я забыл все, что сказано в переписанных и напечатанных книгах.
Привыкнув с давних пор приобретать все новый и новый опыт
На пути духовного совершенствования,
Я забыл все верования и догмы.
Привыкнув с давних пор знать смысл несказанного,
Я забыл о способах исследования корней слов
И происхождения слов и фраз.

Приведя ум посредством самодисциплины, аналогичной способу приручения дикой лошади, в состояние невосприимчивости к навязчивым и, с точки зрения йоги, нежелательным влияниям, порождаемым иллюзорной фантасмагорией мира, мы освобождаемся, как учит Миларепа, от оков, привязывающих к нему. Как поет он в своей песне о Коне Ума, недисциплинированный ум должен быть пойман Лассо Единой Цели, привязан к Столбу Медитации, накормлен Учениями Гуру и напоен из Источника Сознания. Молодость Разума будет Наездником, скачущим на Коне Ума по широкой Равнине Счастья к достижению состояния Будды.

Как химик экспериментирует с элементами материи, так и Миларепа экспериментировал с элементами сознания, и кроме него никто другой не проводил более плодотворно испытаний учений его Великого Учителя Будды путем практического их применения. За высшие достижения в практике буддизма Миларепа почитается не только буддистами всех школ на его родине, в Тибете, и в соседних странах Азии, где он признается совершенно Просветленным, но и все возрастающим числом искателей истины во всем мире, узнавших о нем после опубликования его биографии на Западе.

Сами буддисты, даже те, кто не принадлежит к школе Миларепы, признают, как и мы должны признать, что путь Миларепы — короткий путь, ведущий за пределы ограниченного земного существования, может быть пройден только исключительной личностью, подготовленной в процессе эволюции к тому, чтобы сделать этот дерзновенный рывок к недоступной для медленно эволюционирующего человечества цели. Хотя очень немногие обладают столь могучей силой духа, физической выносливостью и волей, чтобы следовать Миларепе, его открытие, что эта цель — не мираж и ее можно достичь, представляет громадную ценность для этой наименьшей части человечества. С точки зрения почитателей Миларепы, из этой книги можно почерпнуть мужество, необходимое для подготовки вступления на путь, независимо от того, каким долгим и тернистым он будет и сколько жизней потребуется прожить для достижения этой цели, которой Миларепа, благодаря его особой подготовке, достиг в течение одной.

Независимо от того, как будет принят Святой Миларепа в наш утилитарный век — с почитанием со стороны немногих или с полнейшим равнодушием со стороны многих, с антропологической точки зрения необходимо признать, как это сделал наш знаменитый оксфордский профессор Арнольд Тойнби, что наилучший вклад в улучшение жизни человека на земле внесли из представителей человеческого рода не ученые со всеми их чудесными и заслуживающими похвал открытиями, не изобретатели, не промышленные магнаты, не технократы, не политические лидеры, не правители и не государственные деятели, а пророки и святые:

«Кто же они, эти величайшие благотворители человечества? Смею утверждать, что Конфуций и Лао-цзы, Будда, пророки Израиля и Индии, Зороастр, Иисус, Магомет и Сократ». {См. Arnold J. Toynbee. Civilization on Trial, New York, Oxford University Press, 1948, p. 156.}

Они — одинокие светочи цивилизаций, занимавших территории от Тихого океана до Средиземного моря, и в этих немногих личностях воплотилась высшая мудрость всех исторических эпох. В них нашла совершеннейшее выражение эволюция разносторонних устремлений бесчисленных поколений людей, живших на нашей планете на протяжении тысячелетий существования великих культур Китая, Индии, Персии, Сирии, Египта, Аравии и Европы, представленной Грецией.

Произведения художников и писателей переживают дела предпринимателей, военачальников и государственных деятелей. Поэты и философы превосходят историков, но пророки и святые не имеют равных себе

Cm. ibid., p. 5.

Житель Запада гораздо больше, чем Востока (где все еще преобладают в деревенской общине простой уклад жизни и самообеспечение) будет, вероятно, удивлен, прочитав в этой книге о жизни человека, не имеющего никаких привязанностей к преходящим вещам. Для Миларепы, так же, как для многих мудрецов Азии, победа над собой выше победы над миром и отречение от мира лучше приобретения всех земных богатств.

Имущество, которое оставил после себя Махатма Ганди, мало чем отличается по виду и ценности от вещей, которые оставил Миларепа: деревянный посох, две пары сандалий, очки в старомодной оправе, низкий столик, за которым он писал, сидя на полу, чернильница, ручка, стопка писчей бумаги, циновка для молитв и медитаций, несколько религиозных книг и среди них «Бхагавадгита», две чашки, две ложки и несколько кусков домотканой хлопковой ткани, служившей ему одеждой.

Бамбуковый посох, платье и накидка также из домотканой хлопковой ткани, чаша из человеческого черепа, найденного на кладбище, кремень с огнивом и костяная ложка составляли все имущество Миларепы.

Хотя слабый физически по причине возраста и аскетической жизни, Ганди Святой влиял на ход событий в могущественной и процветающей необъятной Британской Империи так, как не могла повлиять ни одна армия, ни одна морская и воздушная армада.

Когда к Миларепе явилась делегация высокопоставленных чиновников с приглашением посетить правителя Непала, Миларепа отказал посланникам монарха и этим подчеркнул мнимость его превосходства. Он сказал им, что он сам могущественный царь, владеющий богатствами, его величие и могущество выше всех царств мира.

Когда Ганди встретился с английским королем в Букингемском дворце, он не был в костюме, отвечающем требованиям этикета, установленного, как учит Миларепа, «невежественными приверженцами условностей», а в белой набедренной повязке из простой домотканой хлопковой ткани, какую носят индийские крестьяне. В таком одеянии предстал Ганди перед монархом в его роскошном дворце. Когда Ганди затем спросили, достаточна ли была его лишь прикрывающая тело повязка для такого торжественного момента, он ответил: «На короле было достаточно одежды для нас обоих».

Человек, обладающий такими необычными способностями, какими обладал Миларепа, например, способностью летать по воздуху, не нуждается в автомобилях, самолетах и других средствах передвижения, и следовательно, ему не нужны были бы материальные блага индустриального общества, приобретаемые ценой изнурительного труда в угольных копях, на железоплавильных заводах и на фабриках массовой продукции.

Ганди также выступал против индустриализации, хотя и без особого успеха, у себя в Индии. Он считал, что индустриализация не является печальной необходимостью, неизбежным злом, но не потому, что, как показывает жизнь Миларепы, йога делает ее ненужной, а потому, что индустриализация наносит ущерб искусству и ремеслам, обычно процветающим в условиях простой и относительно счастливой жизни деревенской общины и поэтому заглушает ростки Прекрасного, заложенного в каждом человеке. Деревенские общины, которые в Индии и Китае в течение тысячелетий были центрами национальной культуры, не связанной с массовым производством, являются, по мнению Ганди, наилучшей и экономически устойчивой общественной формацией. И эта простая, естественная и материально независимая форма социальной жизни, способствующая развитию Высшей Культуры, ближе идеалу Миларепы, чем индустриально развитое общество.

Благодаря постоянному контролю за своим физическим телом Миларепа мог жить, хотя и испытывая страдания, к которым как йог он был безразличен, в условиях арктического климата гималайских высот, на простой и скудной пище и нередко не имея никакой другой пищи, кроме той, которую он получал из воздуха, воды и солнечной энергии способом, подобным осмосу, — так, как растение вырабатывает хлорофилл. В его пещере не было ни центрального, никакого другого отопления кроме того, которое рождалось в его телесной обители с помощью йогической практики Туммо.

Производимые во все возрастающем числе товары массового потребления, считающиеся на Западе необходимым атрибутом нормальной жизни, ради приобретения которых люди добровольно жертвуют своей жизненной энергией и, как правило, здоровьем, отдавая этому свое короткое время пребывания на Земле, являются для Миларепы, так же, как для Будды, лишь препятствием для Правильного Образа Жизни. Миларепа учил, что цель жизни в человеческом теле не в том, чтобы погрязнуть в трясине довольства и комфорта, привязывающих к миру, но удаляться от него, каким бы изобильным, благоденствующим и по-земному счастливым ни становился он благодаря открытиям западной науки.

Из своей гималайской пещеры Миларепа смотрел с жалостью и состраданием на жизнь людей, стремящихся к роскоши и довольству.

Как учит он в своей песне о Пяти Видах Довольства, когда желание довольства, общее для людей и животных, преодолено и достигнута Свобода, «нет никаких терниев; все приятно», и он просит невдохновленных аскетической жизнью оставить при себе их жалость к нему. О довольстве жизни в монастырях он сказал так:

Привыкнув с давних пор считать мое физическое тело моей обителью,
Я позабыл о довольстве и удобствах жизни в монастырях?

С еще большей жалостью и состраданием смотрел бы Миларепа на жизнь людей в наше время, в окружении многочисленных вещей, без которых не мыслят свое существование жители Европы и Америки и среди них даже многие монахи, проповедующие благочестие. Он видел смысл жизни не в том, чтобы пользоваться материальными благами и одержать победу над природой с помощью науки, а в том, чтобы победить самого себя и разорвать путы, привязывающие человека к колесу существования. Миларепа, как и святые всех религий, всех цивилизаций и эпох, был убежден в том, что отсутствие желаний и полный отказ от мирских благ, а не всепоглощающая страсть к приобретению преходящих вещей, ведут к достижению состояния, которое является наивысшим на нашей планете.

Миларепа осознал в начале своей жизни то, что большинство людей осознает слишком поздно: «Все мирские цели имеют один неизбежный и неотвратимый конец, который есть печаль: приобретения оканчиваются их потерей, построенное разрушается, встречи оканчиваются расставанием, рождение оканчивается смертью. Зная об этом, нужно с самого начала отказаться от приобретений и накоплений, строительства и встреч и, следуя указаниям мудрого гуру, стремиться к достижению Истины [которая не имеет ни рождения, ни смерти]. Это и есть наилучший ритуал [или наука]».

Перед переходом в нирвану Миларепа продолжал напутствовать своих учеников: «Жизнь коротка, и час смерти неизвестен. Поэтому усердно медитируйте. Не совершайте грехов и приобретайте заслуги, не жалея сил и даже жертвуя жизнью. Все, что я сказал, кратко выражается в следующем: поступайте так, чтобы вам не пришлось стыдиться самих себя, и твердо придерживайтесь этого правила. Если вы будете поступать именно так, знайте, что вы не нарушаете заповедей Высших Будд, если даже в книгах вы встретите противоречивые требования».

Заповеди Миларепы о праведной жизни — это те же заповеди, провозглашенные святыми всех эпох — Древнего Китая, Индии, Вавилона, Египта, Рима и нашего времени. Но только очень немногие личности, подготовленные своей эволюцией к тому, чтобы соблюсти их и слиться с Братством Сострадания и Мира, передавали Факел Мудрости от одного поколения к другому.

Пусть сбудутся слова преданного ученика Миларепы Речунга, написанные им в колофоне к «Житию» о том, что преданные Учению будут получать духовную помощь от этой книги даже во время слушания, размышления о ней, прикосновения к ней, и ее изучение и следование содержащимся в ней заповедям угодны Иерархии Учителей.

Тибетский гуру Пхадампа Сангай (как предполагается, современник Миларепы), проповеди которого будут опубликованы в четвертом томе серии — «Тибетская книга о Великом Освобождении», обратился к своим ученикам и жителям деревни Тингри со словами, не потерявшими своего значения и для нас, которыми мы завершаем это предисловие:

Дхарма подобна солнечному свету, проникающему сквозь расселину среди туч.
Знайте, что сейчас есть этот свет. Мудро пользуйтесь им, люди Тингри

Сан-Диего, Калифорния Денъ Всех Святых, 1950 У.Й. Э.-В.

Во вводной части и примечаниях к данной книге, как и к «Тибетской книге мертвых», я попытался разъяснить и сделать понятными западному читателю некоторые аспекты Высших, или Трансцендентальных учений Махаяны, которые были переданы мне моим тибетским гуру, ныне почившим ламой Кази Дава-Самдупом. За все погрешности, которые критики могут обнаружить в этих комментариях (и я не уверен, что их нет), я один несу полную ответственность.

Кроме моего гуру, которому я больше всего обязан, я также глубоко признателен йогам Гималаев и Индии (пожелавшим, чтобы их имена не были названы), от которых я имел счастье получить, во время моего путешествия с научной целью по Индии, авторитетную информацию из первых рук относительно тех же древних идеалов аскетизма и отречения от мира, которым Миларепа, преданный ученик своего Первого Гуру Гаутамы Будды, так непоколебимо и неукоснительно следовал в своей жизни. Эти идеалы, к счастью, все еще находят многочисленных приверженцев среди индуистов, буддистов, джайнистов, даосистов, исламских суфи и даже христиан, живущих в Азии.

Из моих учителей на Западе я также многим обязан д-ру P.P. Маретту (R.R. Marett), преподавателю социальной антропологии Оксфордского университета и члену совета Эксетер-Колледжа, в особенности за его помощь во время проведения мной антропологических исследований в малознакомой для меня области сразу после моего первого появления в Оксфорде в 1907 году. Майору в отставке Кемпбеллу (W.L. Campbell) последнему политическому представителю Британского правительства в Тибете, Бутане и Сиккиме, должны быть благодарны за помощь, оказанную им переводчику, не только редактор, но и все читатели этой книги.

Г-ну Жаку Бако (J. Bacot) я выражаю особую благодарность за помощь в транслитерации и переводе тибетских имен собственных, а также за служивший мне в качестве руководства его интересный и хорошо иллюстрированный перевод «Жития» на французский язык, озаглавленный «Le Poete Tibetain Milarepa» (Paris, 1925). Я также признателен ему за информацию, содержащуюся в его двух подробных письмах, касающихся редакций и вариантов текста этого литературного памятника.

Д-ру Томасу Бодену (Т. Boden), профессору санскрита Оксфордского университета, я выражаю благодарность за помощь в транслитерации ряда заимствований из восточных языков. Я также в долгу перед г-ном Стерди (Е.Т. Sturdy) переводчиком «Нарада-сутры», прочитавшим корректурные оттиски «Жития».

Моему оксфордскому другу г-ну Е.С. Бушье (E.S. Bouchier), автору работ: «Syria as a Roman Province»/(«Сирия как римская провинция»), «А Short History of Antioch» («Краткая история Антиохии») и др. я весьма признателен за критические замечания и поправки, которые он внес в рукопись и корректурные оттиски, ускорив этим опубликование книги как раз тогда, когда мне нужно было вернуться в Индию, чтобы продолжить там свою работу.

Я также в долгу перед Аталом Бихари Гхошем, Калькутта, являющегося вместе с сэром Джоном Вудроффом почетным секретарем «Адаманусан-дхана Самити» за критический анализ книги с позиций индуизма — в основном брахманизма и тантризма и перед г-ном Шри Ниссанка (Коломбо, Цейлон) за аналогичную критику, преимущественно с позиций Южного буддизма, а также за составленные ими примечания, вошедшие в книгу.

Я как редактор искренне надеюсь, что эта книга также сослужит свою скромную службу и поможет людям Европы и Америки признать тот факт, что люди Востока, как и все человечество, движимы теми же устремлениями и преданы, в сущности, одним и тем же религиозным идеалам, что с антропологической точки зрения человечество — одна семья и фактически несущественны внешние различия, обусловленные наследственными особенностями, цветом кожи и физическими факторами. Слишком долго простояла разделяющая стена, воздвигнутая в Темные Века из предрассудков и непонимания, порожденных недостатком научного знания. Когда, наконец, Знание разрушит ее, тогда наступит час для лидеров рас и народов работать не только для создания Федерации стран, но и Федерации служения Истине, которая живет во всех Религиях.

Закончим наше предисловие словами самого переводчика:

Пусть этот английский перевод жизнеописания Миларепы поможет узнать о нем в других странах, и пусть Миларепа будет почитаться там так же, как в его родной стране. Это было единственным желанием, вдохновлявшим меня в работе, и остается моей горячей молитвой сейчас в момент ее окончания

Джизус-Колледж, Оксфорд 21 июня, 1928 У.Й. Э.-В.

Я, Миларепа, осиянный великой славой,
Памяти и Мудрости дитя.
Хотя стар я, покинут и наг,
Из уст моих льется песня,
Ибо вся природа служит мне книгой.
Железный жезл в моих руках
Ведет меня через Океан Изменений.
Я Разума и Света господин
И, совершая подвиги и чудеса,
Я не нуждаюсь в помощи земных богов.
Миларепа, «Гур-Бум»

Великие Гуру школы Каргьютпа (с. 38)

Фотографическая репродукция (около половины размера оригинала) картины, написанной акварелью ламой Кази Дава-Самдупом в 1920 г. в Гангтоке, Сикким, в строгом соответствии с традициями тибетской монастырской живописи. На ней изображены Главные Гуру, или Великие Учители школы Каргьютпа Северного Буддизма. Эта икона — прощальный подарок ламы редактору.

В верхней части изображен Божественный Гуру» Небесный Будда — Дордже-Чанг (санскр. Ваджрадхара), то есть Держатель Молнии (называемой дордже — духовной молнией или скипетром богов), от которого исходит эзотерическое учение Каргьютпа. Официальная церковь не только признает его эманацией Будды- Шакьямуни, но, как и Каргьютпа, почитает его Главой Небесных Будд, равным Ади, или Первосущему Будде Старой школы, основанной Падмасамбхавой. Он облачен в богатое царское одеяние, в котором принято изображать Дхьяни-Будд (Будд Медитации) ордена Самбхогакая, к которому он также принадлежит. Оно служит символом того, что он непосредственно руководит чувствующими существами и их нравственным развитием. У него бездеятельное выражение лица и прекрасная внешность, потому что он по природе своей пассивен (не импульсивен) и является Источником Добра, Истины и Справедливости. Он сидит на троне в позе Будды (санскр. ваджрасана), потому что он постоянно находится в состоянии невозмутимости — самадхи. Колокольчик, который он держит в левой руке, символизирует Пустоту (санскр. Шуньята), то есть Высший Ум. Дордже в правой руке символизирует Божественный Метод и Духовную Власть. Львы у основания трона означают бесстрашие, так как он преодолел страх изменений. Синий цвет — цвет Вечного Неба выражает неизменность и вечность его бытия. Являясь родоначальником Иерархии Бодхических Божеств, Херука {Как следует из описаний богов в «Бардо Тхёдоле» (см. «Тибетская книга мертвых»), Херука-Будда, часто изображаемый в полумужском и полуженском (тиб. яб-юм), мирном (тиб. зи-ва) или гневном (тиб. то-во) образе, является эзотерической тантрийской персонификацией Освободительной Силы, без которой невозможно достигнуть Просветления, то есть состояния Будды. Эта сила проявляется через божественную сущность — Дордже-Чанга, а затем через посвященных им Учителей на Земле, тех, кого называют Великими Йогами, так как они, отрекшиеся от мирской жизни, являются в эзотерическом смысле Херукапа — раздетыми, обнажившимися по отношению к бытию в сансаре, с которой их уже ничто больше не связывает.} носит ожерелье из костяных бус — символ отречения от мира, победы над сансарой (круговоротом смертей и рождений), и обладания йогическими способностями Херуки и Дхьяни-Будды.

По правую сторону (то есть слева на картине) изображен первый человеческий гуру — индийский йог (или святой) Тилопа, непосредственно воспринявший учение от Божественного Гуру. Золотая рыбка, которую Тилопа держит в поднятой правой руке, символизирует чувствующие существа, погруженные в океан сансары (или феноменального бытия), спасти и освободить которых является миссией Тилопы. {Символ рыбы у первохристиан эпохи катакомб, вероятно, был заимствован с Востока и имел такое же значение в отношении миссии Христа — Спасителя человечества.} Наполненный кровью череп, который Тилопа держит в левой руке, символизирует его способность как Херуки передавать локич сиддхи (оккультные силы, действующие на Земле). Его сущность Херуки подчеркивает тиара из человеческих черепов и костяные украшения. Трон из лотоса, на котором он сидит, означает его принадлежность к Ордену Лотоса. Красный цвет лепестков лотоса символизирует Сукхавати (Западный Рай), где правит Будда Амитабха — Безбрежный Свет, Освещающий и Просветляющий, символ которого всепоглощающий и очищающий мистический Огонь. Тилопа почитается воплощением Амитабхи, и зеленый цвет его ауры и аур других гуру выражает йогическую невозмутимость, умиротворенность и духовную силу.

По другую сторону от Божественного Гуру изображен сидящим на таком же троне из лотоса второй человеческий гуру — индийский йог (святой) Наропа, трубящий в бараний рог {Во время массовых заболеваний скота в Индии — родине Наропы главный жрец или астролог деревни обходил скот и деревню, трубя в бараний рог.

Так же семь еврейских священников обходили Иерихон в течение шести дней, трубя в бараний рог, а затем на седьмой день совершили семикратный обход, и тогда после продолжительного звучания семи труб из бараньего рога и громком, сильном крике народа, по велению Господа, обрушились стены города, и город был взят (Иисус Навин, VI, 4—20). Древние евреи использовали в магических целях звук, издаваемый трубой из бараньего рога, как это делают современные индусы при исполнении ритуалов мантра-йоги (см. «Тибетская книга мертвых», глава о мантрах, или могущественных словах). Однако последователи тантризма придают этому действу эзотерический смысл. Бараний рог в руках Наропы служит для изгнания демонов суетности, эгоизма и невежества (санскр. авидья), помогая рассеять иллюзию (майя) сансары и открыть путь к нирване — полному освобождению, называемому состоянием Будды.} и прославляющий свой орден и своего гуру Тилопу. Тиара из человеческих черепов и костяные украшения Наропы, как и у Тилопы, указывают не только на его сущность Херуки, но также являются эзотерическим символом верховного принципа или основания Вселенной — Дхармакаи (Тела Истины) как истинного бытия — несозданной, трансцендентной природе Нирваны и означает победу над Рождением и Смертью, то есть над становлением и изменением. Таких украшений, с которыми изображаются Тилопа и Наропа, обычно насчитывается шесть:

1. тиара из черепов,
2. запястья,
   
3. браслеты на руках,
4. браслеты на ногах (видны только у Наропы),
5. передник вместе с поясом из костяных бус, которых нет на этой картине,
6. двойная нить из костяных бус, проходящая через плечо и грудь, где подвешено Зеркало Кармы, в котором, как описано в «Тибетской книге мертвых», отражаются добрые и злые дела.

Эти шесть украшений (обычно сделанные из человеческих костей) символизируют шесть парамит (бесконечных добродетелей):

1. дана- парамиту (бесконечное милосердие),
2. шила-парамиту (бесконечную нравственную чистоту),
3. кшанти-парамиту (бесконечное терпение),
4. вирья-парамиту (бесконечное усердие),
5. дхьяна-парамиту (бесконечную медитацию),
6. праджня-парамиту (бесконечную мудрость).

Тот, кто хочет достичь состояния Будды и, став бодхисаттвой, помогать всем живым существам обрести спасение, должен неукоснительно осуществлять шесть парамит.

Наропа, как и два первых гуру, сидит в одной из многочисленных поз йоги (асаны). Его трон также из красного лотоса, но этот красный цвет уступает по яркости цвету трона Тилопы. Он также символизирует Сукхавати и указывает на принадлежность Наропы к Учителям Ордена Лотоса.

Гуру Марпа, известный как Переводчик Марпа ввиду большого числа переведенных им трактатов по тантрийской йоге, которые он приобрел в рукописях в Индии, изображен в нижней части картины. Он одет в полусветское одеяние ламы, живущего в миру, какое носят тибетцы из высшего сословия, так как, хотя он и очень известный гуру этого Ордена, в отличие от других гуру иерархии, он не отказался от семейной жизни. Он также держит человеческий череп, наполненный кровью (в ламаистском ритуале употребляется подкрашенная освященная вода) как знак права и способности передавать локич сиддхи. Он сидит на троне из белого лотоса, что указывает на его принадлежность к Ордену Ваджры (тиб. Дордже), называемому также Орденом Востока (белый цвет символизирует восточную часть Неба).

Миларепа, в Тибете обычно именуемый Дже-цюн-Миларепа, изображен слева от своего гуру Марпы. Он сидит в пещере на шкуре антилопы, на которой йоги имеют обыкновение сидеть во время практики йоги. На нем только одно платье из хлопковой ткани, которое носят аскеты секты Каргьютпа, что свидетельствует о его способности при отсутствии какой-либо другой одежды жить в суровом климате покрытого снегами тибетского высокогорья. Он также держит череп, наполненный кровью, что означает способность передавать локич сиддхи. Его правая рука поднята к уху в знак того, что он поет гимн. На груди у него красная лента, напоминающая священный шнур брахмана, с помощью которой тибетские йоги удерживают ноги в позе (или асане) медитации во время самадхи (ср. с. 3061). Такую же ленту мы видим у Тилопы и Наропы. Изображенный над входом в пещеру лев является знаком того, что пещера находится в пустынной местности гималайского высокогорья, где обитает любящий одиночество горный лев, и что сам Миларепа является бесстрашным львом Дхармы (Истины) — см. с. 872 — а пещера называется Жилищем Льва.

Справа от Марпы изображен Гампопа в одеянии ламы секты Каргьютпа, сидящим в кабине, из которой читаются проповеди, на подушке, расшитой богатым орнаментом. Держа в руке священную тибетскую книгу, он проповедует Учение Просветленного и Путь к Окончательному Освобождению. Гампопа — пятый из Великих Гуру, воплотившихся на Земле ради блага живущих. Шестой из них — основатель Ордена, Божественный Гуру — Дордже-Чанг, который, как считают современные члены Ордена, и сейчас посылает из Небесного Мира, которым он управляет, благословения Братству на Земле, передаваемые телепатически в виде «волн благодати». Со времен Гампопы, который был самым духовно развитым учеником Миларепы, преемственность Учителей Каргьютпа сохранялась вплоть до настоящего времени.

Миларепа — тибетский йог (святой Миларепа) (с. 12)

Миларепа изображен в центре, в традиционной позе — с поднятой к уху правой рукой как знак того, что он поет гимн. Как и на описанной выше иконе, Миларепа сидит на шкуре антилопы, в позе йога, с лентой на груди. Он также одет в платье из хлопковой ткани, (которое здесь украшено богатым орнаментом). Его окружают человеческие и небесные существа, поклоняющиеся ему и приносящие дары. Картина заполнена миниатюрами, каждая из которых отражает какой-то эпизод из жизни Миларепы. Например, на переднем плане в центре, под изображением Миларепы и в нижней части иконы видны здания различной формы, которые Миларепа строил, проходя суровые испытания под руководством своего Гуру Марпы (см. с. 165, 215), а справа от него находятся четыре колонны с символическими животными, окружающие высокую гору. Они являются изображением вещего сна Миларепы, считающегося предсказанием славного будущего иерархии Каргьютпа (см. с. 235—237). Эту икону можно встретить во многих тибетских домах. Она столь же чтима среди тибетских буддистов, как изображения христианских святых среди христиан, что свидетельствует об особом почитании Миларепы и теперь — по прошествии 800 с лишним лет со времени его жизни на Земле.

Дхьяни-Будда Акшобхья (с 10)

О Дхьяни-Будде Акшобхье (Невозмутимом, Непоколебимом) упоминается в тексте на с. 98. Акшобхья — второй из пяти Дхьяни-Будд Северного буддизма. Вайрочана — первый, Ратнасамбхава — третий, Амитабха — четвертый и Амогхасиддхи — пятый (см. «Тибетская книга мертвых», где дано более подробное описание). Акшобхья изображен сидящим со скрещенными ногами и с обращенными вверх ступнями. Это поза йоги, в которой изображаются все Будды медитации. Его правая рука, опущенная вниз, касается земли концами вытянутых пальцев. Это — бхумиспарша, или мудра свидетельства, которая в изображениях Гаутамы Будды школы Гандхары означает тот момент в его жизни, когда он обратился к Земле, прося ее свидетельствовать о том, что он противостоял искушениям злого духа Мары. Третий глаз (санскр. урна) на стыке бровей символизирует духовную мудрость и всеведение, а выпуклость (санскр. ушниша) на голове — достижение им состояния Будды.

Эта и следующая иллюстрации являются репродукциями фотографий бронзовых фигур, помещенных в книге Alice Getty «The Gods of Northern Buddhism» (вклад, ил. II, b и d ). Мы воспроизводим их здесь с разрешения автора, которому в свою очередь выражаем нашу благодарность.

Верховный Гуру — Ади-Будда Ваджрадхара (с. 8)

Верховный Гуру — Ади-Будда Ваджрадхара, как и Дхьяни-Будда, изображен в позе медитации. Скрещенные на груди руки означают, что он является Высшим и Вечным Буддой (ваджра-хум-кара-мудра). В правой руке он держит ваджру, символизирующую Мистическую Истину (которая, как молния богов (ваджра) не может быть уничтожена), или Божественную Мудрость, которая освобождает от страстей и ведет за пределы сансары (мирского бытия). В левой руке у него колокольчик с рукояткой в форме ваджры, называемый на санскрите гханта. Как и у Акшобхьи, на нем знаки достигнутого им Просветления — урна и ушниша.

Миларепа демонстрирует владение оккультными силами (с. 24)

Миларепа, преображенный и окруженный сияющим ореолом, демонстрирует близким ученикам свои оккультные знания и в последний раз благословляет их (см. с. 398—399, 407, 415). Это происходит в пещере Брилче в Чубаре перед его переходом в паринирвану. Над ним изображена светящаяся мандала, а в соседней пещере — Колесо Закона и Пламя Мудрости, явленные Миларепой с помощью оккультных сил (см. о подобном действе Мар-мы на с. 254—255).

Иллюстрация является фотографией репродукции с картины тибетского художника «Ближайшие ученики просят о благословении», помещенной на с. 165 книги Jacques Bacot «Le Poete Tibetain Milarepa» (Paris, 1925). Мы ее воспроизводим здесь с любезного разрешения автора книги г-на Бако.

Как путнику, стремящемуся достичь города, нужны глаза, чтобы видеть путь, ведущий к нему, и ноги, чтобы Пройти этот путь, так и стремящемуся достичь Нирваны нужны Глаза Мудрости и Ноги Метода

Праджня-парамита

I. «Джецюн-Кахбум» как памятник культуры

На страницах этой биографии одного из великих религиозных гениев человечества в ярких красках изображена социальная жизнь Тибета в XI—XII вв. н. э. Мы, европейцы, часто забываем о том, что Индия и Китай имели высокую культуру в то иремя, когда Европа еще не вышла из варварского состояния, и что Тибет, уже с седьмого века черпавший для себя многое из культур Китая и Индии, был в своей средневековой ограниченности ничуть не ниже Европы, а в области философии и религии даже превосходил ее.

В Европе, в темные века раннего средневековья мало кто знал о великих древних Афинах и Александрии. Научная и философская мысль была подавлена авторитетом церкви и заключена в узкие рамки педантичной схоластики. Арабские ученые Кордовы и Багдада, хранившие учения древних, смогли передать их европейцам только тогда, когда Европа проснулась для новой жизни в эпоху Возрождения. Но на Востоке Прометеев огонь никогда не угасал. И даже до наших дней Китай и Индия сохраняли в непрерывавшейся преемственности культуру, зародившуюся в глубокой древности. {«На Востоке даже в периоды материального процветания никогда не забывали о превосходстве духа. Цари отрекались от своих царств и уходили в джунгли или горы, чтобы там провести в медитации остаток жизни. «Умереть в оковах» считалось тогда, так же как теперь, злом, которого нужно избежать. В этом заключена тайна неиссякаемой жизненной силы Востока». — Атал Бихари Гхош.}

Цивилизации Вавилона, Египта, Греции, Рима, пережив эпоху расцвета, исчезли, но Китай и Индия продолжают жить, несмотря на перенесенные ими социальные потрясения, вызванные контактом с утилитарным Западом. И если они сохранят свою удивительную силу духа, они смогут пережить материалистическую цивилизацию Запада и, как прежде, будут вести человечество к более возвышенному идеалу — победе над миром божественного начала в человеке, а не его животного начала, путем кровопролитных войн. Это есть тот идеал, на котором основано учение Миларепы, касающееся проблем человеческого общества. И в этом оно созвучно учениям Будды, Христа и всех великих учителей Азии, состраданием и любовью сделавших для человечества неизмеримо больше, чем сделали для него на протяжении всей истории бесчисленные множества войск и их предводители.

В то время, когда Миларепа медитировал среди покрытых снегами вершин тибетских Гималаев, в Индии насаждался ислам. Благодаря Миларепе и его учителю Марпе, который совершал путешествия в Индию для приобретения рукописей по индийской и буддийской философии и затем распространял их в Тибете, многое из духовного наследия Индии, которому угрожало уничтожение от рук завоевателей, было использовано для просвещения тибетцев и сохранилось до наших дней.

Это было тогда, когда Англия переживала последствия норманского завоевания. Поэтому для изучающего историю религий и историка вообще «Джецюн-Кахбум», {«Кахбум» в буквальном переводе — 100 000 слов; «Намтхар», его другое более употребляемое тибетское название, означает «полное освобождение».} или «Житие Джецюна-Миларепы», должен представлять особый интерес.

II. Историческая ценность «Жития»

Не считая некоторых внесенных в текст элементов фольклорного мифотворчества, «Жизнеописание», в том виде, как оно дошло до нас, можно считать точным изложением поучений и деяний Джецюна. Являясь Евангелием секты Каргьютпа, это одна из многих священных книг Востока и исторически такая же правдивая, как и произведения Нового Завета, если не больше. Для ученых, занимающихся изучением такого сложного для науки вопроса, как развитие тибетской и монгольской религий, она представляет исключительный интерес. А все интересующиеся буддийской философией, особенно философией Махаяны, почерпнут из нее много новых сведений.

Для мистиков всего мира она должна быть, как сказал бы Речунг, автор этой книги, драгоценнейшим камнем, сокровищницей, неисчерпаемой для человеческого ума, и букетом заповедей, которые можно понять, только применив их на практике.

В первой части «Жития» перед нами предстает Джецюн в молодости, обуреваемый низменными страстями, как и многие другие великие святые в пору их юношества. Подстрекаемый своей мстительной матерью, он становится на некоторое время профессиональным творцом зла, черным магом, ступившим на путь тьмы. Во второй части «Жития» рассказывается об охватившем его раскаянии и обращении его к Светлому Учению (буддизму). Его учитель Марпа подвергает его тяжелейшим испытаниям для искупления его кармы. Пройдя искус и выдержав все испытания, он ступает на Путь Света и достигает, как сказано в книге «величайшего из всех благ, какие могут выпасть на долю смертного».

Некоторым читателям многое из того, что содержится в последней главе, возможно, покажется несущественным. Однако следует учитывать тот факт, что только в этой главе Речунг выступает как очевидец, тогда как в предыдущих главах повествуется о событиях, имевших место до того, когда Речунг впервые встретился со своим учителем, в то время уже завершавшим свой жизненный путь. Для последователей Каргьютпа эта последняя глава, несомненно, самая значительная из всех. В ней не только описываются чудесные феномены, сопутствующие кремации, и сообщается о том, как Джецюн оживил свое тело в ответ на горячую молитву Речунга (который не успел прибыть вовремя к месту совершения погребального обряда), но она есть также квинтэссенция заповедей Учителя, с которыми он обращался при жизни к своим ученикам, и краткий свод основоположений Северного буддизма, изложенных устами дакини (ангелов), и потому любителями чудесного она читается с большим интересом.

Для последователей Джецюна эти необыкновенные события, происходившие при кончине их Учителя и у его погребального костра, являются не менее правдоподобными, чем Преображение и Вознесение Иисуса для христиан. Об их достоверности пусть каждый читатель сделает собственный вывод, не исключая при этом возможности гиперболизации под влиянием народных традиций и верований.

III. Тибетские школы буддийской философии

{Здесь приведены краткие сведения. Более подробно вопрос освещен в книге: L.A. Waddell. The Buddhism of Tibet, or Lamaism, London, 1895, p. 54—75.}

Комментарий Атал Бихари Гхоша: «Мадхавачарья в «Сарвадаршана-самграха» упоминает четыре школы буддийской философии — мадхьямиков, йогачаров, саутрантиков и вайбхашиков. Мадхьямики учат, что все нереально, все есть Пустота (санскр. Сарва-шуньята). Йогачары считают, что нереален проявленный или материальный мир (санскр. Ва-хья-шуньята), а в представлении саутрантиков мир является следствием умозаключения (санскр. Вахьянумеятва). Вайб-хашики утверждают, что материальная вселенная реальна, поскольку ее можно познавать и чувственно воспринимать (санскр. Вахьяртха-пратьякшатва). Буддисты Тибета, как правило, являются сторонниками учения о Пустоте (Шунья), близкой к монистической концепции безатрибутного (ниш-кала) Брахмана.

Три главные школы Тибета отражают, на наш взгляд, три стадии на Пути к Просветлению, то есть духовного роста при его прохождении. На первой ученик — садхака (то есть преданный) соблюдает предписания (санскр. видхи и нишедха), то есть он связан правилами На второй он следует традициям (парампарья-крама), когда он еще не свободен, хоть и регламентирование жизни предписаниями несколько ослабляется. На третьей стадии — стадии Ади-йоги, когда благодаря практике йоги он видит Свет, в ограничениях больше нет необходимости, так как он уже достиг состояния Будды, или Сиддхи. Эти три стадии приблизительно соответствуют состояниям, которые в Тантрах именуются пашубхава (состояние человека-животного), вирабхава (героя) и дивьябхава (божественного, или просветленного существа). Учение Падма -самбхавы называется старым в том смысле, что содержащаяся в нем Истина предшествовала всем вещам, всегда существовала и была передана старым способом. Поэтому его школа есть Ади (или «Первая»), называемая также Санатана. Последователи Падмасамбхавы не «реформировали» учения, а излагали его так, чтобы оно было понятно ученикам, у которых они развивали способность постигать учение Ади-йоги. Пашу (человек-животное) становился вира (героем), а затем дивья (божественным, или просветленным существом). Так было всегда».

От редактора: В наше время желтошапочники не приемлют полностью старую нереформированную школу красношапочников и ее великого гуру и основателя Падмасамбхаву, так же как протестанты не приемлют католиков и папство. Каргьютпа, являясь полуреформированной конфессией, мудро избегает крайностей и среди исповедующих Северный буддизм занимает промежуточную позицию, аналогичную той, которую занимают среди христиан приверженцы англиканской церкви.

В самом Тибете, а также в Непале, Бутане, Сиккиме, Кашмире и некоторых областях Монголии утвердились три главные школы буддизма:

1. Мадхьямика или Средний Путь (тиб. Юмапа), возникшая в Индии при Нагарджуне во II веке н. э.
2. Махамудра, или Великий Символ (тиб. Пхьяг-Чен)
3. Ади-йога, иначе называемая Великое Совершенство (тиб. Дзогс-Чен).

Приверженцы первой — гелугпа, то есть последователи Ордена Благочестия, известны под названием желтошапочников. Эта школа была основана в Тибете в начале XV века реформатором Дзонкапой (уроженцем Луковой Страны), который родился в 1358 г. в провинции Амдо, Северо-Восточный Тибет, на границе с Китаем и умер в 1417 г. Она выделилась как ответвление секты Кахдампа (букв, «связанные правилами») и сейчас является официальной церковью Северного буддизма, которой принадлежит духовная и светская власть в лице Далай-ламы — бога-монарха Тибета.

Секта Каргьютпа (последователи Апостольного Ордена) относится к школе Махамудры, величайшим святым которой был Миларепа. История этой секты изложена в следующей главе.

Ньингмапа — последователи школы Великого Совершенства, или Ади-йоги, старой школы, называемой «красные шапки», — нереформированной церкви, основанной индийским философом Падмасамбхавой в 749 г.

В Тибете его обычно называют Гуру Ринпоче (Драгоценный Гуру) или Падмаджунгне (санскр. Падмаджанма) — «рожденный в цветке лотоса». Он был известным профессором оккультизма в крупнейшем буддийском университете в Наланде {В дальнейшем это сообщение было опровергнуто. См. «Тибетская книга о Великом Освобождении».} — индийском «Оксфорде» того времени. Правитель Тибета Тхи-Сонг-Децан, прослышав о нем, пригласил его в Тибет. Гуру принял приглашение и прибыл в 747 г. в Самье, что в 50 милях от Лхасы. Здесь он основал монастырь и познакомил тибетцев с учениями Тантр и Мантраяны Северного буддизма.

Четвертая школа Сакьяпа (от слова «саскья», что означает «коричневато-желтый»), названной так по цвету почвы на месте ее первого монастыря в Западном Тибете, была вначале реформированной сектой и пользовалась значительным влиянием, но сейчас она мало отличается от старой секты «красных шапок».

Помимо трех главных школ и отделившихся от них сект в Тибете сохранились монашеские ордена добуддийской религии Тибета бон, которая с ее доктриной перевоплощения послужила удобной почвой для распространения буддизма в Тибете. В книге о Миларепе сообщается о совершении им обряда бон (см. с. 363), что свидетельствует о знании Миларепой этой древней религии. В книге также упоминается о победе, одержанной Миларепой над знаменитым колдуном секты бон (см. с. 359). Исповедующие религию бон носят черные шапки, в отличие от желтошапочников и красношапочников, и называются черношапочниками. Представители этих трех конфессий носят также платье соответствующего цвета.

IV. Апостольная иерархия учителей Каргьютпа

{См. L.A. Waddell. The Buddhism of Tibet, p. 18 ff., p. 63—67.}

За сто лет до Гуру Падмасамбхавы, при первом буддийском царе Тибета Сонг-Цан-Гампо (умер приблизительно в 650 г.) {Сонг-Цан-Гампо был тибетским Ашокой. Годы его правления были периодом расцвета для страны. Можно предполагать, что Туркестан и Непал находились у него в зависимости. Он успешно воевал с Западным Китаем, и китайское правительство вынуждено было платить ему дань, чтобы сохранить суверенитет (см. Sir Charles Bell. Tibet Past and Present, Oxford, 1924, p. 28).} в Тибет проникло мистическое учение Ваджраяны, воспринятое впоследствии сектой Каргьютпа. Оно было передано из Непала — родины Будды — после женитьбы царя на непальской принцессе Бхрикути в 639 г. и из Китая — после его женитьбы в 641 г. на Вен-Чен — принцессе из китайского императорского дома. После того, как он был обращен в буддизм своими двумя женами, он послал в Индию Самбхоту, поручив ему привезти из Индии буддийские книги.

Самбхота, как и Марпа четыре столетия спустя, вернулся в Тибет с богатой библиотекой, и благодаря ему, таким образом, сохранилось многое из того, что было впоследствии уничтожено в самой Индии. Он также составил алфавит на основе алфавита санскрита, употреблявшегося в Кашмире и Северной Индии, и написал первую систематизированную грамматику тибетского языка.

Однако только при Падмасамбхаве, в период царствования Тхи-Сонг-Децана буддизм прочно утвердился в Тибете, в то время как до него приверженцы бон, боясь утратить свое влияние, усиленно сопротивлялись распространению новой веры. Но Падмасамбхава, как и святой Патрик, боровшийся с друидами в Ирландии, добился победы буддизма над бон.

В 1038 г. в Тибет из Индии пришел один из первых реформаторов — Атиша, который ввел безбрачие среди лам и установил более строгие правила для духовенства. Так же, как и Падмасамбхава, он был профессором философии и преподавал в монастыре Викрамашила в Магадхе. Он родился в 980 г. в семье правителя Гаура в Бенгалии. Пещера, где жил Атиша (в 60 милях к востоку от Лхасы), почитается священной и украшена дикой розой и лианами. Имеются сведения о том, что Марпа, учитель Джецюна, за свою ученость и переведенные им книги называвшийся Переводчиком, был учеником по меньшей мере 10 гуру. Атиша также был одним из его учителей, но Марпа выполнил свою основную работу через несколько лет после реформирования церкви Атишей. Следовательно, Атиша был не только главным человеческим гуру для Гелугпа, зародившейся в лоне основанной им секты Кахдампа, но он также в не меньшей степени один из гуру соперничающей с ней секты Каргьютпа, основанной Марпой, хотя он не является ее апостолом. Большинство учителей Марпы принадлежало к древней индийской секте Кусулипов, то есть тех, кто стремится к достижению Просветления путем медитации, что отличает их от пандитов, которые стремились достичь Высшей Истины, содержащейся в учении о Шуньяте, то есть Пустоте, только умозрительным путем. {«Этот вопрос освещается в брахманистских тантрах, утверждающих, что знание о Брахмане получают из знания слов или путем внутренней его реализации. Первый способ, целиком спекулятивный, не позволяет рассеять тьму, окутывающую внутреннее я. Только второй способ приводит к истинной мудрости.

Существуют два вида знания (джняна):

1. достигаемое путем изучения Агам (тантрийских книг),
2. получаемое с помощью Вивека (внутреннего различения).

Учат также, что истинное знание не приобретается с помощью доказательств. О некоторых истинах вообще нельзя дискутировать — «Не рассуждай относительно того, что находится за пределами мысли». — Атал Бихари Гхош.} Атиша не выдвигал на первый план йогу как идеал практического применения буддизма, которому следовали Кусулипы. Одному из великих гуру Кусулипов Тилопе (или Тело) суждено было стать первым апостолом Каргьютпа. Согласно преданию, Тилопа, живший приблизительно в X веке, владел философией Махамудры, на которой основано учение школы Каргьютпа и которая была передана Тилопе Небесным Буддой Дордже- Чангом (санскр. Ваджрадхара). Тилопа изложил ее устно как эзотерическое учение (оно и доныне так сохраняется) своему ученику Наропе. Наропа передал учение Марпе, а Марпа — Миларепе. Своего Небесного Учителя Гуру Дордже-Чанга (Вадж-радхару) Каргьютпа почитают равным Ади — Первосущему Будде и как неотделимую от него эманацию милосердия.

Вторым восприемником учения был Наропа, третьим — Марпа, а четвертым — Миларепа. Речунг, автор жизнеописания Миларепы, не был продолжателем апостольной династии. Им стал первый ученик Миларепы — Двагпо-Лхардже, уроженец Восточного Тибета, известный также как Дже-Гампопа, то есть государь Гампопа, так как он признавался реинкарнацией Сонг-Цан-Гампо — первого буддийского правителя Тибета, умершего за 500 лет до его рождения. Сам Дже-Гампопа умер в 1152 г., через два года после основания им монастыря Цур-лка, ставшего главным монастырем Каргьютпа, иерархия которой до сего времени не прерывалась.

V. Современные последователи Миларепы

И ныне сотни аскетов Каргьютпа живут в холодных безлюдных прибежищах Тибетских Гималаев. Некоторые из них поселились в пещерах на склонах горы Эверест, где еще сохранились обители Джецюна, привлекающие паломников. Здесь первозданная природа, и отшельники Каргьютпа живут среди нее жизнью, не похожей на беспокойную жизнь людей в мире, в котором больше не следуют древним заветам и мыслят о счастье как об обладании богатством, славой, властью.

Каргьютпа отличаются от всех других сект Тибета практикой мистического учения (тиб. та-ва), (изложенного в различных трактатах Махамудры), и в исполнении обетов строжайшего аскетизма и отречения от мира им нет равных среди последователей Великого Йога — Гаутамы Будды.

Каждая община этих малочисленных гималайских мистиков имеет своего гуру, подчиняющегося главе секты, которым, в свою очередь, руководит Небесная Иерархия Гуру, возглавляемая Верховным Гуру — Буддой Дордже-Чангом (Ваджрадхарой). «Брахманистские тантры различают три иерархии гуру (санскр. огха, пангти):

1. дивьи (небесные),
2. сиддхи (адепты),
3. манавы (человеческие) — см. «Tantra-raja» в тантрийских текстах, изданных А. Авалоном (Tantrik Texts, vol. vii, ed. by A. Avalon)». — Атал Бихари Гхош.

Как электричество передается от одной приемной станции к другой, так и Божественная Благодать, исходящая от Будд, передается, как утверждают Каргьютпа, через Будду Дордже-Чанга (Ваджрадхару) Божественной Иерархии Гуру, от нее Алостольному Гуру на Земле, а через него каждому из гуру-руководителей, передающих ее неофитам путем Мистического Посвящения.

Так как каждый Апостольный Гуру на Земле является носителем Мистической Истины, или буквально держателем Ваджры (духовной молнии богов, символ которой — ламаистский скипетр) то есть Дордже-Чангом (Ваджрадхарой), становится понятным, почему Миларепа в своих песнях часто обращается к Апостольному Гуру на Земле как воплощению самого Будды Дордже-Чанга (Ваджрадхары). В этом обращении заключено утверждение того, что Гуру есть великий адепт эзотерического ритуала и как Великий Посвященный на Земле он передает человечеству Духовную Силу, которую, как Духовную Молнию, он низводит, подобно Прометею, с Небесных Сфер на Землю.

VI. Каргъютпа и христианские гностики

Для сравнительного исследования этого мистического учения можно, например, обратиться к учению христианских гностиков (букв, «знающих»), пожалуй, наиболее близкому из западных учений к Каргьютпа, между которыми обнаруживается много удивительных параллелей. Так, каждая из многочисленных общин гностиков (довольно разобщенных между собой, в отличие от Каргьютпа), имела, по-видимому, своего главного гуру (в лице Валентина, Маркиона и Василида), младших гуру, апостольную иерархию на Земле и ее Верховного Духовного Главу — Христа, от которого через Святых и Эоны сверхчеловеческих постижений передавалась Божественная Благодать Отца Его последователям на Земле.

Другой великий гуру гностиков Сатурнин Антиохийский, деятельность которого приходится приблизительно на 120 г. н. э., учил, что отказ от мясной пищи и соблюдение строгого аскетизма (мало отличающегося от аскетической практики Каргьютпа) ведет к Высшему через Сына — Эона Христа (или Эманации Отца). Согласно учениям некоторых гностических школ, Бог-Отец является мистическим Первочеловеком — Антропосом (Адамом {Ср. Эон Иао (или Еу) «Пистис Софии» — одного из главных гностических евангелий валентинианцев. См. английский перевод Мида (Лондон, 1921), а также его «Фрагменты забытой веры» (G.R. Mead. Fragments of a Faith Forgotten, London, 1900, p. 535—537).}), что указывает на их сходство с учением об Ади (Первосущем) -Будде, исповедуемым Каргьютпа и другими сектами Северного буддизма.

Так же как и буддисты, христианские гностики отвергают доктрину искупления, принятую на Вселенских Соборах и превращенную в догмат, так как с их точки зрения, Освобождение достигается благодаря собственным усилиям. Будда и Христос являются руководителями, но не спасителями.

Буддистов и гностиков объединяет также сходство в обряде посвящения и использовании мантр. София (Мудрость гностиков) и Праджня (Мудрость праджня-парамиты) персонифицируется как женское начало мироздания, или шакти (тиб. юм). Несозданное, Несуществующее, или Тело Вселенского Разума, Безличное Божество христианских гностиков можно считать эквивалентным Шуньяте (Пустоте) школ Махаяны, а Высшую Плерому Света Несказанного «Пистис Софии» близкой Трансцендентной Нирване.

Проводя эти параллели, следует также обратить внимание на различия между идеалом аскетизма христианских гностиков и отречением от мира христианских отшельников не-гностиков (живших в пустынях Египта и других местах отшельничества на Ближнем Востоке. { См The Paradise of the Holy Fathers (перевод с сирийского E.A. Walles Budge), London, 1904.}) и их последователей из различных, существующих в наше время монашеских орденов христианской церкви.

Христиане-гностики, как и буддисты, исповедовали в качестве основополагающей их учения доктрину о перевоплощении, {Cm. G.R.S. Mead. The Pistis Sophia, London, 1921, p. xiv; Fragments of a Faith Forgotten, London, 1900.} в отличие от тех христиан, кто отрицал ее и принял впоследствии догматы Вселенских Соборов. И поэтому высочайшей целью гностиков было обретение за время пребывания на Земле способности непосредственного духовного видения, что при условии соблюдения в течение многих воплощений заповедей благочестия должно привести, в конце концов, к Просветлению от Христа. И христианин-гностик молился о том, чтобы, возвысившись до Христа, он смог помогать людям достигнуть этой цели. Однако сторонникам Вселенских Соборов решением Второго Константинопольского Собора (553 г. н. э.), запрещалось верить в учение о перевоплощении, {Решение Собора гласит: «Кто будет защищать мифическую доктрину о предсуществовании души и следующее из нее утверждение о ее возвращении, тому анафема». Однако до 553 г. учение о перевоплощении не считалось в официальном христианстве ересью. Вероятно, до упомянутого Собора к нему относились терпимо и особенно те из христиан, кто разделял идеи гностиков.} и поэтому они вынуждены были отказаться от идеала альтруизма гностиков и удовлетвориться малым идеалом спасения только самого себя и верой в святость церковных резолюций и догматов.

Из сравнения этих двух направлений следует, что альтруистический идеал гностиков-отшельников — позитивный, творческий и не ограничивающий человека в его исканиях, в то время как идеал отшельника, соблюдающего правила Вселенских Соборов — негативный, нетворческий и эгоистичный. Для христианских гностиков, стремившихся, как Каргьютпа, индийские йоги и мусульманские суфи, к непосредственному постижению Истины, неприемлем поддержанный Вселенскими Соборами западный религиозный рационализм с его символами веры, начинающимися со слова «Верую» и с провозглашением анафемы неверующим, так как для них превыше всего было само Знание.

Поэтому последователей Миларепы можно считать гностиками (знающими) среди буддистов в такой же мере, как и последователей Валентина и Маркиона среди христиан, и, как об этом свидетельствует изложенное здесь учение Миларепы, они, подобно всем христианским гностикам, противники всяких догм и веры, основанной исключительно на Писании и традициях.

VII. Раскол на подсекты

Марпа Переводчик, как мы видим, был апостолом переходного периода в истории Каргьютпа. Его предшественниками были два индийских апостола — Тилопа и Наропа, а его преемником был Миларепа. Однако в то время как Марпа был скорее ученым-просветителем, Миларепа, отвергший книжные знания, был святым буддистом-гностиком, в лице которого учение Каргьютпа было подвергнуто проверке методом научного экспериментирования, и ее результатом, образно выражаясь, было извлечение золота из содержащего его металла.

В то время как реформа Дзонкапы касалась в основном внешней стороны церковной жизни и привела буддийскую религию в лице ставшей во главе государства хорошо организованной церкви к альянсу со светской властью, реформа Миларепы касалась внутреннего мира человека и больше, чем другая, способствовала очищению веры.

Аскетизм Миларепы, как и следовало ожидать, не привлекал к себе тех последователей Марпы, которые не могли отказаться от семейной жизни. Сам Марпа никогда не отвергал ее, как, вероятно, не отвергал пышность церковных обрядов. Те, кто отдавал предпочтение черной магии, отделились от Миларепы. Секта Каргьютпа раскололась на подсекты, из которых главные четыре:

1. самая авторитетная из них — Кармапа (по имени основателя Кармапа — Ранчунга-Дордже, который был учеником Двагпо-Лхардже — первого ученика Миларепы и апостольного его преемника). Возникшая во второй половине XII века, она существует и поныне в Тибете и Сиккиме,
2. Дугпа (от Дуг, то есть Громовой Дракон — название школы Громового Дракона) занимает второе место и состоит из трех ответвлений — Нижняя Дугпа, Средняя и Южная (является сейчас официальной церковью Бутана) и Верхняя Дугпа,
3. Дикунгпа (по названию монастыря Дикунг) и
4. Талунгпа (по названию монастыря Талунг).

Хотя эти четыре подсекты отличаются друг от друга только учениями о культе демонических сил, переданными им сектой Ньингма, это отрицательно сказалось на чистоте учения Каргьютпа.

Как справедливо заметил Уодделл, «много путаницы внесено в европейские издания из-за неправильного употребления названия Дугпа как синонима красношапочников, которые на самом деле есть Ньингма». Ошибаются и некоторые нетибетские критики Падмасамбхавы, утверждая, что все красношапочники являются Дугпа. Не следует также забывать о том, что, несмотря на традиционный антагонизм между старой и реформированной сектами, ламы-желтошапочники признают авторитет различных сект Старой Религии Падмасамбхавы во всех вопросах, связанных в той или иной мере с магией и оккультизмом.

Представленное здесь генеалогическое древо ламаизма (заимствованное из книги д-ра Уодделла (L.A. Waddell) «Буддизм в Тибете», с. 55) поможет устранить эти ошибки. Здесь также приведены краткие сведения о происхождении и взаимосвязях всех главных сект тибетского буддизма, среди которых, как мы видим, важное место занимает секта Каргьютпа.

VIII. Генеалогическое дерево ламаизма

{Таранатха — один из выдающихся религиозных деятелей Тибета. Родился в Цанге, Тибет, в 1573 г. и умер в Монголии, где при поддержке китайского императора основал несколько монастырей. Канонизирован. Его перевоплощения являются великими ламами Ургьи (в провинции Хал-ка, Монголия, к востоку от Лоб-Нора) — см. L.A. Waddell, р. 70—71.}

IX. В защиту идеала отшельника

Среднему европейцу или американцу, слишком свыкшемуся с материальным достатком и современными удобствами, покажется, возможно, проявлением фанатизма образ жизни отшельников Каргьютпа и других подобных им аскетов, которые в суровом климате гималайского высокогорья носят только тонкую одежду из хлопка и довольствуются горстью обжаренного ячменя, корнями и травами и иногда ячьим молоком, приносимым почитателями-мирянами, не имеют никакой собственности и не преследуют никаких мирских целей. Но не следует забывать, что отшельник, в свою очередь, относится с глубоким состраданием к своим братьям, погрязшим в мирской суете, и пока они гоняются за призрачным счастьем, он молится о том, чтобы рассеялось их невежество (авидъя) и они смогли бы ступить на путь, ведущий к Великому Освобождению. Преисполненный жалости к ним он, как и Гаутама Будда, взирает своим духовным зрением на страждущее человечество, скованное цепями условностей, многие из которых не имеют под собой разумных обоснований. Он видит своих собратьев, привязанных кармой — следствием их прежних деяний, к колесу двенадцати нидан — взаимообусловленных причин существования в сансаре и бесконечно рождающихся вновь, чтобы снова пережить горе, старость, болезни и смерть, и он ждет наступления того дня, когда он сможет помочь им достичь Освобождения.

Для йога жизнь человека — сеть майи (иллюзии), в которую, как в западню, попадают человеческие существа, и которая, как судно, служащее для того, чтобы переплыть через океан, нужна только для одной цели — достижения, при правильном ее использовании, Мира, трансцендентного всем обусловленным состояниям преходящего феноменального бытия.

Однажды пишущий эти строки, совершая паломничество в Бадринатх, повстречал йога, жившего в пустынной местности на границе с Гархвалом и Тибетом, который задал такой вопрос: «Могут ли ваши самолеты и беспроволочный телеграф и все ваши новейшие усовершенствования принести действительное счастье людям? И может слепая вера в непогрешимость Священного Писания принести Освобождение без Знания, достигаемого религиозной практикой?»

Нам также следовало бы серьезно задуматься над тем, не есть ли в идеале, проповедуемом Миларепой, больше истинной культуры, чем в идеале банкира с Уолл-Стрит или парижского искателя развлечений. Независимо от ценности для общества того или другого, все виды человеческой деятельности, как учат йоги, кармически обусловлены. Йоги понимают жизнь как школу, состоящую из многих ступеней, в которой некоторые учащиеся учатся в средних классах, а кто-то готовится поступить в университет, в котором дипломы выдаются тем, кто действительно отрекся от мира. И с точки зрения йога, тот, кто безразличен к земным благам, представляет большую ценность для общества, чем те, кто привязан к миру.

В «Ста тысячах песен» («Гур-Бум») Миларепы есть рассказ о том, как Миларепа отверг приглашение правителя областей Коком и Еранг в Непале и отказался покинуть свою обитель. Посланный с приглашением спросил его: «Когда йога, который является простым человеком, требует к себе могущественный государь, не должен ли он сразу отправиться к нему и склониться у его ног?» В ответ Миларепа сказал: «Я сам могущественный повелитель Вращающегося Колеса, и монарх, владеющий богатством, нисколько не счастливее и не могущественнее меня». На вопрос, где находится его царство, Миларепа отвечал: «Вы, служители земных царств, если бы вы служили такому же царству, как мое, вы бы стали самыми великими из монархов, и власть и все богатства мира принадлежали бы вам». {См. G. Sandberg. Tibet and the Tibetans, London, 1906, p. 262—263.}

Людей, погруженных в Иллюзию вследствие незнания, эту «Платонову пещеру, в которой обитают тени», и не стремящихся познать себя, йоги сравнивают с рыбами в пруду, которые довольны своим прудом и рыбьим существованием и не желают оставить воду и переселиться в воздушную среду, или с оленями в лесу, которые предпочтут оставаться оленями, даже если бы им была предоставлена возможность стать людьми.

Давая оценку йогу, не следует забывать его утверждение о том, что он доказал, хотя бы самому себе, способом, таким же научным и надежным в его области, как методы, с помощью которых в лабораториях Запада изучают физические явления, что земные идеалы представляют собой идеалы несовершенного социального института, рас, все еще находящихся на нижних и средних ступенях Школы Жизни. Йог непоколебим в своих убеждениях независимо от того, верят ему или нет. Он может напомнить нам о том, что пять столетий назад европейцы считали, что Земля плоская, хотя, в действительности, она шарообразная. Так и принятие или непринятие мировоззрения йога не может изменить существующего порядка вещей.

Высказывалось мнение, хотя и немногими разделяемое, что святые Европы играли роль громоотводов, отводящих Гнев Божий. Индуисты и буддисты также верят в то, что Великие Риши являются хранителями человечества. И сейчас на Цейлоне буддист молится о том, чтобы в своем следующем воплощении он родился среди Богов Гималаев. Один отшельник из Бенгалии, оставивший огромное имение в Калькутте, когда ему было 25 лет, и с того времени практикующий йогу в течение 75 лет, живя в Гималаях, где я повстречал его, указал мне на снежные хребты вблизи горы Кайласа, откуда Боги наблюдают за человечеством и руководят его духовным развитием. Хотя они невидимы для обычного зрения, они видимы, сказал он, яснозрящими, и чистый сердцем может общаться с ними. Как Молчаливые Часовые, они взирают с божественным состраданием на Землю со своих гималайских обителей в ожидании окончания Ночи Кали-юги и наступления Дня Пробуждения для всех народов.

Миларепа, который был также принят в Иерархию Просветленных, в одном из своих гимнов (см. с. 327) говорит о том, как он, Великий Йог, посылает в мир, как лучник — стрелы, мысли, исполненные благодати и духовной силы, и как эти стрелы — мысли, достигнув тех, кто к ним отзывчив, проникают в их сердца и наполняют их благодатью. Как мощные радиостанции, заряженные силой мысли, Великие Учители передают на Землю ту жизнедательную Духовную Энергию, без которой невозможна эволюция человека. Как солнце насыщает энергией физическое тело человека, так и они питают его духовную природу и помогают избежать Сети Сансары. Связанные Цепью Причинности с человечеством на Земле и с Просветленными Существами в Трансцендентном Мире, они выполняют работу, неизмеримо более важную, чем та, которая возложена на монархов и правителей. Таков в кратком выражении взгляд совершенного йога.

Переводчик этой книги разделял эту точку зрения, и он сам в молодом возрасте оставил свой родительский дом и поселился вблизи Буксуадара со своим гуру, ныне почившим отшельником Норбу, и никогда бы не возвратился в мир, если бы не его отец, который, достигнув преклонного возраста, нуждался в его помощи. Он велел ему вернуться домой, попросил его жениться и продолжить род.

Мирские люди в своей ограниченности считают Великого Йога, молчаливо медитирующего в состоянии самадхи на гималайской вершине, бесполезным членом общества, оставившим свои обязанности в мире для того, чтобы достичь Освобождения только для самого себя. Возможно, что такая критика справедлива в отношении египетских отшельников, но не отшельников Каргьютпа и таких беззаветно преданных индийских йогов, с которыми мне доводилось встречаться во время моих научных путешествий по Индии.

Среди ныне здравствующих святых Гималаев и Индии я не встречал ни одного, идеалом которого не была бы подготовка к бескорыстному служению человечеству. Один из них, родом из брахманов, отвергнув все кастовые и религиозные различия, смотрит на всех людей, как на своих братьев, и ждет наступления того времени (если даже придется ждать в течение многих воплощений), когда он сможет вернуться на Землю, чтобы проповедовать Истину, которой можно достичь, и он знает, что нельзя одержать Победу без самоотречения. Так же сказал Иисус, отвечая на вопрос одного богатого юноши о возможности наследования Жизни Вечной. Достижение Истины должно предшествовать учительству. Если Учитель сам не видел Света, как он может проповедовать о нем другим?

Поэтому высочайшая цель каждого настоящего йога — индуиста, буддиста, джайна, даосиста, мусульманского суфи или христианина-гностика — стать сначала самому Учителем и тогда только возвратиться к людям и выполнить свой обет. {Обет достигнуть состояния бодхисаттвы, или великого учителя, помогающего ступить на Великий Путь, включает, согласно Махаяне, четыре цели:

1. принести спасение всем существам,
2. искоренить в себе все страсти, рожденные сансарой,
3. достичь Истины и затем проповедовать ее другим,
4. наставить других на Путь, ведущий к достижению состояния Будды.

Давший этот обет отказывается от нирваны до тех пор, пока все существа, начиная от самых низших созданий на этой и других планетах до высших из не достигших Просветления богов, обитающих в небесных сферах, и самых падших обитателей ада, не будут благополучно переправлены через Океан Сансары на Противоположный Берег Вечной Свободы. Догмат о Вечном Проклятии несовместим с этим универсальным альтруизмом, и, как говорил великий христианский философ Ориген, он несовместим со всеохватывающей Любовью Благого Закона (см. с. 2381).

Обет достигнуть состояния Пратьека-Будды (необучающего) есть идеал Малого Пути - Хинаяны. Но даже на этом пути человечеству посылается помощь, которая есть невидимая безмолвная передача духовной энергии всем народам на Земле, пробуждающей в них духовное начало, подобно воздействию солнечного света на физическую природу человека.

Для йога жизнь от рождения до смерти представляется всего лишь одним днем, и хотя такая жизнь в физическом теле будет повторяться много тысяч раз, прежде чем будет достигнуто Просветление, он должен до конца нести свой крест в течение столетий, так как он сам избрал этот путь и избрал его потому, что в прошлых воплощениях он жил мирской жизнью, женился и находил удовольствие в семейной жизни, искал наслаждений, был преисполнен ненасытной жажды славы и, пройдя школу этих жизней, получил право занять место среди высших людей своей расы. {Это, однако, не означает, что йог прекращает помогать обыкновенным людям, ибо идеал аскетизма на Востоке — это неукоснительный контроль над телом и правильное его использование, в отличие от распространенных среди людей бесконтрольности и потворству страстям.

Многие Великие Йоги, как и сам Гаутама Будда, сначала были женаты, а потом оставили семейную жизнь и отдали большую часть жизни бескорыстному труду ради улучшения людей. Трудиться только для семьи или для своей страны эгоистично с их точки зрения. Существует только одна семья и одна Нация — человечество.}

Осознав, что мирская жизнь не является высшим состоянием на Земле, он отрекается от мира и, выйдя из пещеры на дневной свет, больше не испытывает желания вернуться в царство теней. Путь, который он избрал, является путем Высшей Эволюции, ведущим в Мир, трансцендентный Природе, к Освобождению в состоянии Полного Просветления от ограничений индивидуального я, иначе говоря, трансмутации с помощью Истинного Знания низшего сознания в высшее, которое есть не воспринимаемая органами чувств, непостижимая, нерожденная, несотворенная Нирвана.

X. О миссии архата

Все вышесказанное побуждает нас уделить внимание вопросу, интересующему с недавнего времени даже европейских мыслителей.

Меня часто спрашивают: «Есть ли на Земле люди, которые достигли таких же высот в своей духовной и физической эволюции, каких достиг Миларепа, то есть максимума того, чего можно достичь на этой планете и, являясь как бы особыми существами, непохожими на обычных людей, подчиняют себе силы природы, которые пока еще не открыты наукой, но о существовании которых, вероятно, уже догадываются ученые Запада?» Этот вопрос, возникающий при чтении этой книги, по-видимому, наиважнейший с антропологической точки зрения.

Все Великие Риши, которыми прославлена Индия, утверждают, что такие совершенные люди и сейчас живут на Земле и что в каждую эпоху жили такие же, как они. Для буддистов сам Гаутама Будда — один из Великих Риши и один из многих Будд, начало династии которых восходит к глубокой древности. То же говорят индуисты о начале династии их индуистских Риши. В этом твердо убеждены современные последователи Великих Риши — йоги, среди которых есть представители различных вероисповеданий, в том числе несколько индийских христиан.

Поскольку вопрос об архатах, очевидно, представляет большой интерес не только сам по себе, но и в связи с личностью Миларепы, мы вправе его здесь коснуться.

Так как архатом является совершенный святой, {В Махаяне архат — тот, кто достиг первой ступени совершенства бодхисаттвы. Согласно учению Тантр (в отличие от Махаяны, которую Миларепа в практике йоги сочетал с тантризмом), архатом является тот, кто достиг такой высокой ступени духовного развития, что удостоился быть принятым в четвертый тантрийский орден Посвященных.} живущий на Земле, тот, кто достиг Просветления, отсюда следует, что не всякий благочестивый отшельник секты Каргьютпа или какой-либо другой секты является архатом и он может даже быть не ближе к состоянию архата, чем простой мирянин. {«Так как архатом является тот, кто, искоренив похоть, гнев и невежество, освободился от двенадцати нидан и всех пут сансары, то наиболее приблизившимся к состоянию архата является отрекшийся от мира бхикшу, или аскет. Считается, что если мирянин достигает состояния архата, он через семь дней отрекается от мира и становится монахом или переходит в паринирвану». - Шри Ниссанка.}

Здесь можно указать на следующие факты, имеющие отношение к этому вопросу:

1. Можно легко убедиться в том, что отшельники живут в Тибете и пограничных областях Гималаев так же, как в Индии.
2. Также соответствует действительности, что большинство из них — буддийские аскеты и индийские йоги, серьезно стремящиеся ступить на путь, ведущий к достижению состояния архата.
3. Имеются надежные свидетельства о том, что среди многих подвизавшихся есть, как и, вероятно, следовало ожидать, несколько, очень немного святых высоких ступеней, (возможно, меньше чем по одному из десяти тысяч), достигших, как и Миларепа, этой Цели, или по крайней мере, приблизившихся к ней.

Тибетцы, со своей стороны, утверждают, что и сейчас можно пройти весь этот путь так же, как в прошлые века, и в доказательство упоминают о ныне живущих отшельниках, совершающих такие же подвиги, которые совершил их Святой Миларепа в XI веке. {«Хотя многие из наших ученых последователей Южного буддизма могут не согласиться с этой точкой зрения, они, однако, не найдут в палийском Каноне ни одного высказывания Будды, опровергающего этот взгляд. В «Сатипаттхана-сутте» убедительно говорится о возможности достижения состояния архата». — Шри Ниссанка.}

Хотя этого нельзя доказать тому, кто не является архатом, или тому, кто не верит в архатов (и поэтому их утверждение должно быть или принято на веру, или отвергнуто), оно может быть тем не менее правильным. Кто из нас знает из личного опыта о том, что Солнце находится на расстоянии 93 000 000 миль от Земли, или о каких-нибудь других общеизвестных фактах из естествознания, которым мы просто верим? Наша вера в них обусловлена нашим коллективным сознанием и недавно сформировавшимся отношением к этим вопросам. Верить в архатов, по-видимому, намного труднее, хотя этого не должно быть. Возможно, наше неверие есть следствие того, что мы находимся под неосознанным влиянием науки, то есть мы верим в физические факты и утратили свойственную нашим предкам способность верить фактам, на которые не распространяются физические законы.

Однако, чем больше я изучал это сообщение тибетца об архатах, тем больше я убеждался в том, что его нельзя игнорировать, как это делают христиане и даже южные буддисты, которые, вероятно, не встречая настоящих архатов в своей среде, склонны считать, что архатов вообще нигде нельзя встретить и тем более среди «еретиков» — северных буддистов и индуистов.

Если бы невозможно было больше следовать заповедям Нагорной Проповеди и Благородного Восьмеричного Пути, тогда пришлось бы, как считают наши друзья — йоги, согласиться с этим скептическим взглядом европейцев и южных буддистов.

Автор этих строк, сообщая здесь о результатах своих более чем пятилетних исследований, проведенных в Тибете и Индии, выражает, конечно, свою точку зрения, и выводы, к которым он пришел, пусть будут оценены, как они того заслуживают. На основании этих исследований, однако, можно заключить, что среди гималайских отшельников (с некоторыми из них автор беседовал в местах их отшельничества), вероятно, есть несколько, может быть, только двое или трое, которые обрекли себя на бездомность, как это сделал Великий Архат, Истинно Просветленный, и достигли Цели. Этим, по-видимому, подтверждается тот факт, что путь к достижению состояния архата открыт и теперь.

Эти Пробужденные Личности достигли Освобождения от невежества, жажды существования в сансаре, от кармически обусловленной необходимости нового рождения и смерти.

О Миларепе, достигшем Просветления, Речунг написал в своем Введении к «Житию»: «[Он был] тем, кто, будучи принят святыми учителями, собирал животворный эликсир, исходивший из их уст, и, испробовав его в блаженном уединении на горных высотах, освободился от пут Невежества, и семена Опыта и Вдохновения проросли в нем, и всходы их развились до совершенства. [Он был] тем, кто достиг состояния обитающих во Граде Великого Освобождения и вкушающих неизреченное блаженство».

Для мистика Востока архат тот, кто достиг совершенства на Земле, прожив до этого много жизней ради этого величайшего из всех благ. Он — квинтэссенция всего достигнутого человечеством в процессе длительной эволюции, редкий цветок, звено, соединяющее человечество с Высшей Культурой.

Если принять эту точку зрения мистика Востока, не будет выглядеть необоснованной и ненаучной оценка обычного человека как находящегося на низшей ступени духовного развития, и поэтому среди миллионов людей, живущих на нашей планете, не только могут, но должны быть и теперь, как это считают, были в прошлом и ожидаются в будущем, по крайней мере несколько человек в каждом поколении, которые, по словам Платона, проложили Путь от Низин Земли к Высотам Олимпа. Если бы не эти Часовые на Пути Великой Эволюции, тогда, конечно, никто не смог бы идти по нему, и Цель оставалась бы недостижимой для человечества, поскольку выхода из сансары у него не было бы.

Если индийские провидцы правы в своих утверждениях, тогда все Великие Учителя человечества, которые были архатами и больше чем архатами, становятся близкими нам, все еще живущим в сансаре, через которую они прошли и достигли Освобождения, и мы будем взирать на них как на наших Братьев и Руководителей, проложивших для нас этот Путь и призывающих нас следовать за ними.

Как утверждают последователи Миларепы, Истину можно постичь только путем непосредственной, внутренней Реализации, то есть путем гностического ее осознания, а не умозрительными способами, и поэтому Путь, ведущий к состоянию архата, стать на который нас здесь призывает Миларепа, представляется единственно надежным и научным методом, позволяющим ответить на вопрос, живут или нет сейчас архаты в Тибете или в другом месте на Земле.

Даже скептику достаточно только поверить в существование такого пути, чтобы затем найти его и исследовать. Но если отсутствует вера, тогда поиски окажутся бесплодными, и скептик останется, выражаясь словами последователей Миларепы, рабом Времени и Преходящих Вещей. Ни один ученый не может сделать научное открытие, если он не верит в то, что задуманный им эксперимент даст определенный результат, и никто из людей никогда не сможет увидеть Свет, Миларепой воспетый в экстазе радости от одержанной победы, если он сам не поверит, что есть этот Свет.

К счастью, большинство представителей человеческого рода обладает такой верой и считает, что эволюция не заканчивается на человеке, который, с точки зрения биологической науки, является только самым высокоразвитым животным.

Индуисты, джайны, даосисты, христиане и мусульманские суфи, так же как буддисты всех направлений и школ, имеют своих Учителей, указывающих им этот Путь.

XI. Текст «Жития» и его переводы на другие языки

Покойный лама Кази Дава-Самдуп, краткая биография которого опубликована в вводной части «Тибетской книги мертвых», приступил к переводу «Джецюн-Кахбума» на английский язык (на котором основан публикуемый здесь текст) 22 июня 1902 г. и, работая с перерывами, когда позволяло время (так как он должен был еще содержать своих престарелых родителей, жену и троих детей), закончил перевод 29 января 1917 г.

Он начал готовить перевод к опубликованию в 1920 г., когда занимал пост директора школы-интерната магараджи Бхутия под Гангтоком, Сикким (бывшая область Тибета). В этой подготовительной работе ему помогал майор У.Л. Кемпбелл, тибетолог, представлявший британское правительство в Тибете, Бутане и Сиккиме. В это время я также находился в Гангтоке и, работая вместе с ламой над переводом «Тибетской книги мертвых» и другими тибетскими трактатами, видел, как продвигалась работа над «Джецюн-Кахбумом». Когда лама неожиданно скончался в марте 1922 г., вскоре после его назначения преподавателем тибетологии Калькуттского университета, работа над «Житием Джецюна» была приостановлена.

Посетив в 1924 г. семью покойного ламы в Ка-лимпонге, что неподалеку от Дарджилинга, я получил от сына ламы первоначальный вариант рукописи перевода и, вернувшись в Оксфорд осенью следующего года, начал редактировать переведенный текст, составивший содержание этой книги.

Я всегда надеялся, что лама будет руководить моей работой, и если бы это произошло, все ошибки, которые, возможно, вкрались в текст, были бы исправлены. Однако я посчитал более целесообразным не откладывать публикацию на неопределенный срок и, не отступая от текста рукописи, вынес этот труд на суд читателей.

Переводчик стремился не отходить от буквального значения слов и фраз тибетского текста насколько позволяли фразеология двух языков и нормы литературного английского языка, за исключением небольшого числа фраз, которые, как он объяснял, целесообразно дать в более свободном, а не буквальном переводе, чтобы передать действительный смысл этих трудных для понимания метафизических терминов и выражений, которые даже если бы их можно было дословно перевести на английский язык, оставались бы непонятными европейцам — хотя их хорошо понимают образованные ламы, читающие книгу в подлиннике.

Отрывки и главы из «Жития» и «Сборника гимнов» с недавнего времени периодически публикуются в переводах на европейские языки. Например, в 1914 г. правительством Индии был издан первый английский перевод, сделанный ламой Кази Дава-Самдупом, главы из «Жития», повествующей об отшельнической жизни Миларепы, которая в нашей редакции составляет десятую главу. Ее используют на экзаменах высшей ступени по тибетскому языку.

Летом 1925 г. вышел в свет сокращенный перевод «Жития» на французский язык, сделанный г-ном Жаком Бако. Существует еще монгольский перевод и, вероятно, китайский. Наш английский перевод является первым полным переводом «Жития» на английский язык. {Кроме нашего перевода и перевода Бако, в Европе и Америке были опубликовваны следующие работы, посвященные Миларепе: Н.А. Jaschke. Proben aus dem tibetischen Legendenbuche; die hundert-tausend Gesange des Milaraspa. — Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Gesellachaft, Leipzig, 1869, xxiii, 543—558; W.W. Rockhill. The Tibetan Hundred Thousand Songs' of Milaraspa.— Journal of the American Oriental Society, New Haven, 1884, xi, Proc. 207—211; L.A. Waddell. The Buddhism of Tibet, London, 1895, p. 64— 67; Berthold Laufer. Zwei Legenden des Milaraspa,Wien, 1901; его же, Aus den Geschichten und Liedern des Milaraspa, Wien, 1902; G. Sandberg. Tibet and the Tibetans, London, 1906, ch. xiii; Berthold Laufer. Milaraspa, 1922.}

Как сообщил мне г-н Бако в одном из своих писем, существует, по-видимому, один общепринятый и более или менее унифицированный тибетский текст, но в различных изданиях, печатавшихся в различных монастырях, можно встретить небольшие расхождения в орфографии. По словам переписчика, подготовившего текст для публикации, колофоны также могут варьировать. Г-н Бако также сообщает, что в двух последних главах английского перевода, выполненного ламой Дава-Сам-дупом, копии которых предоставил ему майор Кемпбелл, указанные в них страницы подлинника не совпадают со страницами текста, с которого был сделан французский перевод. Из этого следует, что оба перевода были сделаны с различных тибетских изданий.

В Приложении к нашей книге (см. с. 449) упоминается о том, что Гампопа также написал биографию Джецюна, но мы не располагаем подтверждающими этот факт данными, равно как и данными о том, что существует не одно «Житие», приписываемое Речунгу. В обстоятельном Введении к своему переводу Бако уделяет внимание этим и другим подобным вопросам, и интересующихся ими мы отсылаем к его «Миларепе».

Так как эта книга интересует нас больше с антропологической, чем с филологической точки зрения, мы не ставили перед собой задачу создать ее стандартизированный вариант, да и мы не смогли бы этого сделать, если бы даже располагали всеми необходимыми данными. Можно только надеяться, что ученые в будущем выполнят эту важную задачу и опубликуют академический вариант тибетского подлинника, что позволит устранить все неточности нашего английского перевода, которые, возможно, в нем имеются.

XII. Место, занимаемое житием «Джецюн-Кахбум» в тибетской литературе

В самом Тибете «Джецюн-Кахбум» почитается особо как священная книга не только среди образованных и сведущих в литературе людей, но и среди простого народа.

Переводчик дал свою научную оценку этой книге в написанном им Введении, аналогичном нашему, которую мы здесь приводим: «Хотя она написана более восьмисот лет назад, она с начала и до конца написана простым и понятным каждому грамотному тибетцу языком и поэтому читается легко и с большим интересом. И поскольку в ней описана жизнь человека, чтимого тибетцами всех школ и сект не только как совершенного святого и йога, но и в не меньшей степени как поэта и слагателя гимнов, которые, как песни Бернса для шотландцев, на устах у всех простых людей Тибета, становится понятным, почему это жизнеописание Миларепы является одной из самых известных и любимых книг в Тибете, которой восхищаются не только те, кто пишет книги, но и те, кто умеет лишь читать написанное другими.

Ее отличие от современных литературных произведений, написанных на тибетском языке, состоит в том, что авторы последних, стремясь блеснуть своей ученостью, пишут на языке сложном и изощренном, хотя и грамматически безупречном, по-видимому, скорее для того, чтобы поразить и озадачить читателя, чем быть понятным ему.

Несмотря на простоту изложения и отсутствие ненужных витиеватостей, стиль «Жития» обладает многими достоинствами и поэтому заслуживает высокой оценки специалистов, даже если они сами не имеют склонности следовать его простоте и однозначности.

То, что сказал автор «Жития» о своем труде в заключительных строках книги, не пустое хвастовство, а утверждение факта:

В начале и конце украшено это сказание слогом изящнейшим; Пусть оно будет праздничным пиром для всех знатоков и ценителей прекрасного.

И, действительно, праздничным пиром является эта книга для читающих ее в подлиннике.

Простота и совершенство стиля делают ее наилучшим пособием для изучающих тибетский язык, помогающим улучшать и расширять знания. Так как она является одним из образцовых произведений тибетской классической литературы, ею пользовались при составлении словарей великий венгерский тибетолог Александр Чёма де Кёрёш, автор первого словаря и грамматики тибетского языка, а также Ешке и Сарат Чандра Дас. В то же время читатель этой книги, изучающий по ней тибетский язык, будет рад обнаружить, что получает еще другую пользу, не менее значительную, так как эта книга знакомит его с жизнью того, кто причислен к Великим Святым Тибета и почитается так же, как Шри Кришна в Индии и Святой Франциск в Европе, и возможно, что по мере чтения и изучения ее в нем будет пробуждаться чувство любви и восхищения Миларепой и возникнет более теплое отношение к тибетцам, их религии и обычаям, нежели то, которое складывается при чтении книг о Тибете иностранных авторов.

Нечто подобное имел в виду автор этих строк, когда переводил эту книгу, надеясь с помощью этого перевода познакомить просвещенный Запад с биографией одного из наших Великих Учителей, большую часть которой составляет его собственный рассказ, а остальная изложена его учеником Речунгом, который знал Миларепу при жизни.

XIII. Миларепа — один из героических гениев человечества

Несмотря на расхождения друг с другом, все многочисленные секты тибетского буддизма, все тибетцы глубоко почитают Джецюна-Миларепу как идеал Великого Святого, и поэтому его можно считать Святым всех сект и школ буддизма.

Миларепа, Сократ Азии, ставил за ничто мирской разум и его достижения. Его высшей целью было открытие Истины в самом себе, которую, как он учил, можно постичь только посредством внутреннего видения, самоанализа, взвешивания жизненных ценностей на весах ума, озаренного Светом Бодхи. На самом себе он испытывал путем научного экспериментирования учения всех Великих Йогов Индии, в том числе Величайшего из них — Гаутамы Будды, и эти учения выдержали проведенные им испытания. Сколько параллелей можно, кроме того, провести между Миларепой и другим Великим Учителем Жизни, если сравнить проповеди Миларепы с Нагорной Проповедью!

Представитель монгольской расы, Миларепа, как и Конфуций, подтверждает своей жизнью тот факт, что гений не признает ни расовых, ни этнических, ни религиозных различий и является таким же общечеловеческим, как само человечество.

Пусть эта книга поможет пониманию этого незыблемого закона Всемирного Братства. Пусть она будет еще одним скромным памятником Великому Герою. И пусть станет достоянием грядущих поколений этот дар европейским народам от просвещенного переводчика этой книги — ламы Кази Дава-Самдупа.

Кого называют спокойным? Бхикшу называют спокойным, если его тело спокойно, речь спокойна, ум спокоен, если он сосредоточен и отказался от мирских благ. Пусть бхикшу, исполненный счастья, верящий в учение Будды, достигнет спокойного места, счастья, прекращения санкхар

Слова Будды из «Дхаммапады», строфы 378, 381. Перевод на русский язык В.Н. Топорова

Почтение Гуру!

Я начинаю рассказ о Великом Йоге, который жил на высоком, покрытом снегами плоскогорье Тибета. [Он был] тем, кто с ранней молодости был глубоко потрясен преходящей природой всех состояний земного бытия, страданиями и несчастьями, являющимися уделом всех живущих. Для него существование представлялось гигантским горнилом, в котором терзаются все живые существа. Жалость, которую он испытывал к ним, была столь сильна, что он не мог чувствовать ни малейшей зависти даже к обитающим на небесах Брахме и Индре, а тем более к тем, кто наслаждался радостями жизни, владея земными богатствами и властью.

Он был так очарован Образами Совершенной Чистоты, Чистейшей Красоты, представленными в описании нирваны — Состояния Совершенной Свободы и Всеведения, что он не устрашился угрожающих его жизни опасностей, когда, обладая твердой верой, высоким интеллектом и сердцем, переполненным любовью и состраданием, он ступил на стезю исканий.

[Он был] тем, кто, будучи принят святыми учителями, собирал животворный эликсир, исходивший из их уст, и, испробовав его в блаженном уединении на горных высотах, освободился от Пут Невежества и семена Опыта и Вдохновения проросли в нем и всходы их развились до совершенства.

[Он был] тем, кто, отказавшись от всех мирских благ, довольства, почета и славы, со всей решимостью посвятил себя одной единственной цели — поднять знамя духа на такую высоту, чтобы оно могло служить путеводителем для ищущих и силой, способной оградить их от мирских соблазнов и задержек на этом Пути, Ведущем Bвepx. {Путь, Ведущий Вверх — Путь Отречения (Нивритти-марга), ведущий к нирване, то есть Восьмеричный Благородный Путь — Via Sacra Будд, в то время как привязанность к миру есть путь, ведущий к мирским наслаждениям (санскр. правритти-марга).}

[Он был] тем, кто с помощью богов и ангелов преодолел все препятствия на Пути, достиг непревзойденных высот при изучении духовных истин и приобрел такие глубокие знания и опыт в этой области, что его религиозная преданность стала его второй натурой.

[Он был] тем, кто был преисполнен благоговейной веры в Апостольную Иерархию Гуру {Апостольная Иерархия Гуру любой секты — прямолинейная иерархия. Как уже отмечалось выше, Миларепа был четвертым Гуру иерархии Каргьютпа. В брахманизме подобным образом сохраняется преемственность в трех иерархиях гуру — дивьев, сиддхов и манавов. Глубочайшие эзотерические учения не записаны в книгах, а передаются от учителя (гуру) ученику (шишья). Этот способ передачи называется на санскрите парампарья-крама.} и удостоенный благодати и духовной помощи от них, был назначен их преемником для распространения Духовных Истин и демонстрировал сверхнормальные способности и знаки несравненного достоинства, ясно выражающие заключенный в них глубочайший смысл.

[Он был] тем, кто силой горячей, искренней и самоотверженной любви и сострадания приобрел способность пробуждать истинную, проникающую в самое сердце веру даже у неверующих, неправедно живущих, погрязших во грехах, закоренелых скептиков и насмешников, вызывая в них благоговейный трепет и потоки слез, сея в них семена будущего избавления от грехов и просветления, которые прорастали в их сердцах при одном упоминании его имени или когда они внимали рассказу о его жизни. Так он смог их поднять, спасти и защитить от несчастий и ужасов их низменного мирского существования.

[Он был] тем, кто, овладев мистическими и оккультными науками, переданными ему Дакини, {Дакини (тиб. Mkah-'gro-ma, произн. Ках-гро-ма) — подобные феям богини различных ступеней, обладающие особыми сверхъестественными способностями. Многие из них являются главными божествами, вызываемыми при совершении тантрийских обрядов как индуистами, так и буддистами. В нашем тексте часто переводится как «ангелы».} находился в четырех блаженных состояниях экстаза, {То есть четыре вида дхьяны (тиб. бсам-гтан), которые переводчик определяет как:

1. анализ (санскр. витарка),
2. размышление (санскр. вичхара),
3. любовь (санскр. при-ти),
4. блаженство (санскр. сукха).

Это четыре последовательных состояния сознания, ведущие к полному сосредоточению ума, рождающему экстаз озарения.} помогавших его духовному восхождению.

[Он был] тем, кто освободился от Двойной Тени (иллюзии и кармы) {Иллюзия (санскр. майя; тиб. гьюма), или распространенная анимистическая вера в то, что явления в различных мирах, в преисподней и на небесах реальны так же, как эго (которое есть обусловленная кармой совокупность качеств, приобретенных в течение бесчисленных эонов пребывания в сансаре), является Двойной Тенью, скрывающей истинную Реальность, которая находится за пределами сансары и недоступна живущим мирской жизнью на Земле, и даже тем, кто оказался после смерти в раю или на небесах семитических религий (иудаизма, христианства, ислама), также относящихся к миру явлений, личностей, ощущений, вещей. Нирвана трансцендентна Природе, феноменальному бытию. Она — единственная Реальность, Не Подверженная Становлению, Нерожденная, Несозданная и Не Имеющая Формы.} и, восхищаясь в духовные сферы, достиг Цели, где все учения сливаются в одно.

[Он был] тем, кто, достигнув всеведения, был охвачен пламенной любовью и желанием блага всем существам и, овладев трансцендентальными силами и способностями, сам стал Буддой, возвышающимся над всеми конфликтующими сектами и конфессиями, подобно главному драгоценному камню, украшающему Знамя Победы! {Один из восьми символов Северного буддизма, называемых Восемь Счастливых Символов:

1. Золотая Рыбка,
2. Церемониальный Зонт,
3. Звучащая Раковина Победы,
4. Счастливая Диаграмма,
5. Знамя Победы,
6. Ваза,
7. Лотос,
8. Колесо Закона.

Знамя Победы (тиб. Ргьял-мцан; санскр. Дхваджа) символизирует победу над сансарой, или достижение совершенного Просветления, то есть нирваны.}

[Он был] тем, кто, ступив на несравненный Путь Ваджры {Путь Ваджры (или Неизменный Путь; санскр. Ваджраяна) — мистический путь секты Каргыотпа, к которой принадлежал Миларепа как один из Гуру ее Великой Династии.} предался подвижничеству и приобрел наивысший духовный опыт и знание.

[Он был] тем, кого благодаря приобретению непревзойденных заслуг, воспеваемых богами и ангелами, славили во всех десяти секторах Вселенной {То есть четыре стороны света, четыре промежуточных направления, а также надир и зенит.} развевающимся в честь него Знаменем Славы и громкозвучными хвалебными песнопениями. [Он был] тем, чье физическое тело пронизывало блаженство, нисходящее до самых его стоп, и блаженство, восходящее снизу к его челу, где оба сливались в блаженстве, исходящем от лунного флюида и оттуда низвергались вниз по трем главным нервам, раскрывая нервные центры и затем расширяя даже самые мелкие нервы и делая их все подобными центральным нервам. {Здесь речь идет о развитии с помощью йоги, как например, Кундалини-йоги, психических нервов (санскр. нади) и психических центров (санскр. чакра) в организме человека. Психический нерв, находящийся в полости позвоночного столба (санскр. брахма-данда), является главным, центральным нервом (санскр. сушумна-нади), соединяющим психические центры, в которых сосредоточена, наподобие электричества в динамо-машине, жизненная сила (санскр. прана), управляющая психофизическими процессами. Когда психические центры пробуждаются (раскрываются), на йога нисходит озарение. Сначала пробуждается первый центр, центр основания (санскр. муладхара) центрального нерва, находящийся в области крестца, в котором заключена могучая скрытая сила, олицетворяемая богиней Кундалини, свернувшейся наподобие спящего змея. Эта сила поднимается по центральному нерву и проникает во второй центр, центр генитальных органов, называемый свадхиштхана, и также пробуждает его. Затем она пробуждает центр, находящийся на уровне пупка (манипура-чакра), и далее четвертый центр, или центр сердца (анахата-чакра), пятый — центр горла (вишуддха-чакра), шестой (аджня-чакра), находящийся на стыке бровей, подобно третьему глазу, до тех пор, пока не достигнет, подобно ртути в пробирке алхимика, головного центра, называемого тысячелепестным лотосом (сахасрара-падма), который есть Седьмой Главный Центр. В нем совершается таинственная трансмутация, в результате которой лунный флюид, или трансмутированная сексуальная энергия становится всемогущей силой на физическом и психическом планах. Блаженство, испытываемое в состоянии озарения, нисходит как божественная амброзия и проникает во все части психического тела до самых кончиков пальцев. Тогда раскрываются и действуют все психические центры, и малейший из психических центров становится подобным центральным нервам во время экстаза, в котором Миларепа обычно пребывал.}

[Он был] тем, кто мог безупречно толковать смысл, заключенный в двенадцати собраниях сутр и в Четырех Писаниях и перелагать их в метрические стансы, исполнявшиеся во время ритуалов Ваджраяны.

[Он был] тем, кто, соединив свои мысли и чувства с Первопричиной, освободился от Иллюзии Двойственности. {Первопричина есть Изначальный Ум, Единое. Так как все пары противоположностей являются лишь представлениями обычного ума, даже крайние противоположности — сансара и нирвана при достижении Просветления сливаются в одно в сверхсознании, и тогда осознается иллюзорность двойственности.}

[Он был] тем, кто, обладая безграничным милосердием, всеведением и могуществом, мог своими проповедями приносить освобождение даже бессловесным тварям.

[Он был] тем, кто больше не нуждался в общепринятых предписаниях, условностях, восхвалениях, к которым имеют большую слабость все существа, наделенные разумом (боги и люди), и оставался спокойным, преисполненным достоинства и внимания.

[Он был] самым усердным в медитации, ступившим на стезю, открытую для немногих, не только не превзойденным никем, но даже превзошедшим всех Великих Йогов и Бодхисаттв {Великим Йогом (или Святым) является тот, кто овладел оккультными науками, а Бодхисаттвой — тот, кто продвинулся далеко на Пути, ведущем к Бодхи, то есть к достижению состояния Будды. В дальнейшем Бодхисаттва станет Буддой, то есть Просветленным, и будет наставлять других искателей Истины, пока еще не достигших Просветления.} его времени, перед которым преклонялись даже они, испытывающие такое же блаженство.

Громовым голосом, подобным реву льва, {Провозглашение Истины достигшими Просветления образно сравнивается с львиным ревом (санскр. сингха-нада).} он провозгласил Истину об иллюзорности эго (в возможности осознания которой он не сомневался), внушая благоговение к себе существ, злых и эгоистичных, и исправляя их. Он вкушал свободу в безграничных, не имеющих центров, высших небесных сферах, как лев, свободно бродящий в горах.

Полностью подчинив свой ум и чувство, он преодолел все опасности, исходящие от внешних стихийных сил, и также подчинил их себе.

Приобретя трансцендентальное знание контроля над своими эфирным и ментальным телами, он мог летать, ходить по воздуху, отдыхать и спать на весу (с помощью левитации).

Он мог извергать пламя и струи воды из своего тела и перевоплощаться в любое другое тело по собственной воле, обращая в веру неверующих и пробуждая в них религиозные чувства.

Достигнув совершенства в практике четырех ступеней медитации он мог, благодаря этому, проецировать свое тонкое тело так, чтобы присутствовать во всех Двадцати Четырех Священных Местах во главе многочисленных собраний богов и ангелов {Здесь речь идет о двадцати четырех местах паломничества (см. с. 255), известных также индуистам. Иногда к ним причисляют еще восемь главных мест кремации в Индии, в которых кремация больше, чем в других местах, способствует духовному освобождению и более счастливому последующему воплощению. Вместе они составляют тридцать два места паломничества (см. с. 212), откуда, как считают, исходят магнетические излучения, ускоряющие духовное развитие и способствующие более плодотворному религиозному служению, и где устанавливается телепатическая связь с высшими существами, которые обычно там собираются. Таким Великим Йогам, как Миларепа, приписывается способность посещать в невидимом, или тонком, теле священные места на Земле (которым соответствуют нервные центры в организме человека) и присутствовать на этих собраниях в качестве участников или во главе их.} для духовного общения с ними.

Обладая бесстрашием, позволяющим осознать постоянство ума {Согласно учению Махаяны, состояние ума, постигаемое в экстазе достигшими Просветления (состояния Будды) есть единственная Реальность. Она находится за пределами отражающего мир явлений, иллюзорного, преходящего ума, который погруженные в майю сансары принимают за единственное состояние ума. Реальность находится за пределами Природы (которая является Дочерью Майи), за пределами сансары (феноменальной Вселенной) и поэтому она не подвержена ни изменению, ни разрушению и является Неизменной, Непреходящей.}он смог подчинить себе богов и элементалов восьми различных ступеней, которые мгновенно исполняли его приказания, относящиеся к четырем видам обязанностей? {Четырьмя обязанностями Бодхисаттвы являются: любовь (санскр. майтрейя), сострадание (санскр. каруна), радость (санскр. мудита), милосердие (санскр. упекша).

[Он был] созидателем, искусным в истолковании Учения о Ясной Пустоте Ума, {Здесь Ум именуется Пустотой (тиб. Тонг-па-ньид; санскр. Шуньята), которая, однако, не есть ничто, но Пустота изначальная, несозданная, не имеющая формы, которую невозможно описать терминами, относящимися к феноменальному бытию, то есть сансаре. Так как она не создана, ей нельзя приписать никаких атрибутов преходящего мира или ума. Как Дхармадхату, или «Семя Истины», она является источником сансары, или мира явлений. Как Дхармакая, или «Тело Истины», она не имеет качеств и есть То, Закон бытия, Причина и Начало всего того, что имеет предел.} который есть источник и причина всех форм и субстанций.

[Он был] искусным врачевателем, лечившим от хронических болезней (непросвещенного) ума с помощью Пяти Божественных Мудростей. 

Пять Божественных Мудростей:

1. Всепроникающая Мудрость Дхармадхату, или мудрость, рожденная из Пустоты, персонифицируется Вайрочаной, первым из пяти Дхьяни-Будд, «Проявляющим», то есть тем, кто делает материальный мир видимым,
2. Зеркальная Мудрость олицетворяется вторым Дхьяни-Буддой — Акшобхьей, «Невозмутимым» или его отражением — Ваджрасаттвой — «Победителем, Наделенным Божественным Героическим Умом»,
3. Мудрость Равенства олицетворяет третий Дхьяни-Будда — Ратнасамбхава, или «Рожденный Из Алмаза», «Украшающий»,
4. Всеразличающую Мудрость, позволяющую познавать каждую вещь в отдельности и одновременно воспринимать все вещи как одно целое, представляет четвертый Дхьяни-Будда — Амитабха, или «Безбрежный Свет, Озаряющий и Просвещающий»,
5. Всеисполняющую Мудрость — источник стойкости и безошибочных действий в сфере духа олицетворяет пятый Дхьяни-Будда — Амогхасиддхи, «Всемогущий Победитель», «Передающий Божественную Силу».

Через пять Дхьяни-Будд проходит путь, ведущий к слиянию с Дхармакаей, Совершенному Просветлению, то есть состоянию Будды, к Нирване, которая есть духовное освобождение от круговорота рождений и смертей, гасящее Пламя Желаний.

Он достиг совершенства в истолковании благоприятных и неблагоприятных вибраций, присущих всем элементам, внешним и внутренним, каждый из которых он воспринимал как слышимую субстанцию. {Здесь говорится о знании Миларепой оккультного учения о мантрах, то есть словах, обладающих силой, которая основана на физическом законе вибраций. Согласно школе Мантраяны (Путь мантры), каждая вещь в природе, каждое существо, будь то низшие существа, люди или сверхчеловеческие сущности, в том числе высшие боги, подчинены в мире сансары закону вибраций, заключающемуся в том, что каждой вещи соответствуют вибрации определенного уровня. Когда они известны и выражены в виде мантры, то, если ее правильно произносит такой совершенный йог, как Миларепа, он может, как считают, разложить на части предмет или элемент, для которого она является ключевой нотой или с которым имеет одинаковую вибрацию. Он может также вызвать появление низших богов и элементалов, а от высших богов принимать благодать, посылаемую телепатически. В «Тибетской книге мертвых» упоминается мантра из шести слогов: «Ом Мани Падме Хум», с которой обращаются в молитвах к Ченрези (санскр. Авалокитешвара) — Божественному Защитнику Тибета:

Когда естественное звучание Реальности раздастся, как тысяча громов, Пусть он превратится в звуки Шести Слогов.}

[Он был] подобен блестящему математику, познавшему свой ум до уровня не подверженного изменениям не-я {С точки зрения буддизма, представление о постоянном, неизменном, вечном личном я или эго, ошибочно. Реальность есть сверхсознание, выходящее за пределы обычного сознания, недифференцированное и несовместимое с индивидуальным я. Это — Всеобъемлющее сознание, по сравнению с которым неизмеримо ниже ограниченное сознание, ассоциируемое с понятием души. В этом состоит принципиальное различие между догматами анимистического христианства, принятыми на Вселенских Соборах, и метафизическими концепциями буддизма.} и проникнувшему во все тайники и закоулки человеческой психики.

[Он был] глубоким знатоком Ума, доказавшим бесспорность того, что Ум является Началом и Концом всех видимых явлений материального и духовного миров, Лучи которого невозможно заслонить и которые могут претворяться, как он это знал, в тройственное проявление Универсальной Божественной Сущности, благодаря их собственной самодовлеющей природе! {Надмирный Ум — Единственная Реальность и творец Природы (или сансары), которая являясь целиком феноменальной, сама по себе нереальна. Если в человеке доминируют Лучи, или Внутренний Свет, его мирской ум трансмутируется в Высший Ум, который имеет три проявления:

1. Дхармакая — «Божественное Тело Истины», Тело Совершенного Просветления,
2. Самбхогакая — «Божественное Тело Беспредельных Возможностей», которое есть первое отражение Дхармакаи,
3. Нирманакая — «Божественное Тело Воплощения», второе отражение Дхармакаи.

Первое есть тело всех Будд в Нирване, второе — всех Бодхисаттв в Небесных Мирах, третье — всех Великих Учителей на Земле. «Универсальную Божественную Сущность» в этом контексте не следует отождествлять с Личным Верховным Богом семитических религий, поскольку она есть образная персонификация всех надмирных сил или влияний (эманации), исходящих от Несозданной, Не Имеющей Ни Формы, Ни Качеств Пустоты, освобождающей от сансары (Природы). В ней (Пустоте) находятся в неподдающемся описанию единстве Великие Существа всех эпох, Совершенно Просветленные, Будды, Спасители человечества. К ней нельзя отнести никаких определений, исходящих от ограниченного человеческого ума. Ее можно понять только путем Реализации. Это учение школы Миларепы и всех школ эзотерического буддизма, о которых непосвященный европеец знает очень мало, но тем не менее осмеливается выносить свои безапелляционные суждения.}

[Он был] совершенным адептом оккультных знаний и сверхнормальных способностей и мог посещать все бесчисленные священные райские обители и Небеса Будд, где он, за его всепрощение и непревзойденную преданность, удостоился слушать проповеди о Дхарме царствующих в этих сферах Будд и Бодхисаттв, слушавших также и его проповеди.

Так он освятил Небесные Миры своим посещением и пребыванием в них.

Являясь перед обитателями Шести Миров (Лока) Шесть миров (или планов) существования в сансаре:

1. мир богов (дэв),
2. мир титанов (асуров),
3. мир людей,
4. мир животных,
5. мир несчастных духов (прет),
6. различные круги ада

В соответствующих им образах, по различным случаям, в зависимости от их кармических заслуг, он наставлял их в духовных истинах на языке, доступном для их уровня и способностей, прибегая к притчам и метафорам, адекватно выражающим Мудрость Победителей {То есть Будд, одержавших победу над сансарой, или круговоротом рождений и смертей.} и своими проповедями приносил им освобождение.

[Он был] тем, кто в течение одной жизни развил в себе Четырехстороннюю Личность Четырехсторонняя личность (или четырехсторонний принцип) заключает в себе:

1. пресечение дурных мыслей,
2. отсечение (уничтожение) дурных мыслей,
3. культивирование хороших мыслей,
4. развитие (или совершенствование хороших мыслей.

Пять Cовершенств {Пять Совершенств исходят от пяти Божественных Мудростей — Дхьяни-Будд} которые являются Вездесущим Проявлением Великого Ваджрадхары. {Тиб. Дордже-Чанг, санскр. Ваджрадхара, то есть Несокрушимый Обладатель Мистической Силы — одно из двух отражений Дхьяни-Будды Акшобхьи в состоянии Бодхисаттва. Второе отражение — Ваджрасаттва (Наделенный Несокрушимым Умом, или Алмазной Твердостью). Оба являются эзотерическими божествами. Секта Гелугпа, то есть официальная церковь Тибета, Ваджрадхарой также именует Ади (Первосущего)-Будду, а старозаветная церковь Ньингмапа именует его Самантабхадрой.

[Он был] тем, кто изливал свое безграничное милосердие на бесчисленное множество существ, ради которых он не прекращал вращать Несравненное Колесо Истины, спасая их от мучений сансары. {Сансара, или круговорот рождений и смертей, является уделом людей, привязанных к Колесу Существования.}

[Он был] тем, кто достиг состояния обитающих во Граде Великого Освобождения {То есть нирваны, называемой по-тибетски «беспечальным состоянием» (тиб. мья-нан -мед).} и вкушающих неизреченное блаженство, приобретшим и развившим в себе Четырехсторонний Принцип Бессмертия.

Он был Великой Личностью, самой яркой среди всех Великих Существ — Прославленным Дже-цюном-Милой-Жадпа-Дордже. {Это имя является сокращенным сочетанием светского имени Миларепы и имени, данном при посвящении — Пал-Жадпа-Дордже (см. с. 212).} деяния и имя которого сияли, как солнце и луна.

Хотя невозможно выразить или найти предел истинной ценности духовной тайно действующей помощи, оказанной им тем людям, с которыми он встречался, я все же попытался кратко осветить его жизнь и деяния, составив повествование в двух частях. В первой рассказывается о его мирской жизни, а во второй — о его религиозном служении до самого перехода в нирвану.

Вначале я расскажу о его происхождении и его родовом имени, а затем о ранней смерти его отца, после которой родственники захватили все имущество семьи и обрекли вдову и сирот на жизнь в нищете. Пережитое горе оставило глубокий след в сердце Миларепы, и было воспринято им как правдивое свидетельство жестокости судьбы, испытанной им самим.

Затем следует глава, повествующая о его занятиях черной магией, посредством которой он погубил своих врагов по настоянию матери.

А сейчас я начну жизнеописание Миларепы с его родословной и рождения.

От того, что мы делаем, зависит наше будущее; Как тень следует за телом, так и Карма следует за нами. Каждый должен испробовать то, что он сам совершил.

Из «Золотых четок сказаний о Падмасамбхаве», {По-тибетски: Падма-Тхангьиг-Сертенг.} глава IX