Бодхичарья-аватара(избранное). Жизнь Шантидэвы.

Основными источниками, в которых описывается жизнь Шантидевы, являются труды тибетских историков Бутёна и Джецуна Таранатхи. Кроме того, его краткое жизнеописание (которое, по всей видимости, представляет собой комбинацию первых двух) можно найти в работах тибетского ученого XVIII века Иеше Пелджора. В ходе недавних исследований также обнаружено короткое описание жизни Шантидевы на санскрите в сохранившейся непальской рукописи XIV века. Жизнеописание Шантидевы, которое мы предлагаем Вашему вниманию, взято из «Нектара речи Манджушри», комментария к Бодхичарья-аватаре, составленного Кхенчен Кунзанг Палденом, который очень близко придерживается изложения Бутёна, предпочтя его версии Таранатхи, которая, без сомнения, также была ему известна.

Автор Бодхичарья аватары - великий учитель и благородный Бодхисаттва Шантидева. Обладая совершенным сочетанием трех качеств, необходимых для сочинения шастр, Шантидева был признан и благословлен достославным Манджушри. Семь чудесных духовных достижений украшали его. О нем сказано:

• Он приносил усладу высшему йидаму
• И в Наланде давал превосходные наставления.
• Одерживая победу в спорах, он творил великие чудеса.
• Он принимал в ученики и нищих, и царей, и неверующих.

Великий Шантидева родился в южной стране Саураштра. Он был сыном царя Кальянавармана и носил имя Шантиварман, что означает Охранитель Мира. С юных лет он был предан Будде и, питая врожденную приверженность к Махаяне, с глубочайшим почтением относился к учителям и монашеству. Он был благодетелем для всех - и для хозяев, и для слуг и с особой нежностью заботился о несчастных, больных и неимущих. Всем сердцем устремившись к Пробуждению, он в совершенстве овладел всеми науками и искусствами. Получив наставления по Тикшнаманджушри-садхане от одного нищего аскета, он стремился осуществить это учение, созерцая йидама. Когда же царь Кальянаварман скончался, было решено, что страной отныне станет управлять Шантиварман. Величественный трон из драгоценных материалов был уже подготовлен для коронации. Однако в ту же ночь в своих снах царевич увидел Манджушри, восседающего на том самом троне, на который он должен был взойти на следующий день. Манджушри обратился к нему и молвил:

Мой возлюбленный и единственный сын,
Этот трон принадлежит мне.
Я, Манджушри, - твой духовный друг.
Не подобает нам с тобой занимать равное положение
И восседать на одном троне.

Пробудившись ото сна, Шантиварман понял, что должен отречься от царского престола. Не испытывая никакой тяги к несметным богатствам своего царства, он покинул его и отправился в великий монастырь Наланду, где принял монашество у настоятеля Джаядевы, возглавлявшего общину из пятисот пандит, и получил имя Шантидева, что означает Божество Умиротворения.

Втайне от всех он получил наставления по всей Трипитаке от самого Манджушри. Он долго размышлял над этими учениями и кратко изложил их драгоценный смысл в двух шастрах: Шикшасамуччае и Сутрасамуччае. И хотя он и обрел безграничные качества, отрекшись от мирской жизни и достигнув высшей цели духовного пути, это было скрыто от глаз других монахов. Поскольку он выполнял все свои практики тайно, по ночам, а днем отдыхал, им казалось, что он только и делает, что ест, спит да отправляет естественные надобности. Вот почему монахи в насмешку прозвали его «Мастер трех Достижений». Таково было их мнение о его поведении. «Этот человек, - жаловались они, - не исполняет ни одну из трех обязанностей монаха Наланды. У него нет никакого права вкушать пищу и принимать подаяния, поднесенные Сангхе. Мы должны прогнать его прочь!»

И тогда они решили поочередно излагать сутры перед собранием монахов и мирян, считая, что, когда подойдет черед Шантидевы, тот в смущении и стыде покинет стены монастыря. Долго им пришлось упрашивать Шантидеву изложить учения. Он всякий раз отнекивался, уверяя их, что совершенно невежествен. Тогда монахи обратились за помощью к настоятелю. И, когда настоятель поручил Шантидеве выступить перед монахами, тот немедленно согласился. Монахи, не зная, что и думать, и заподозрив неладное, решили испытать Шантидеву. Они приготовили неисчислимое множество подношений на поляне у монастырских стен, созвали несметное собрание людей и установили немыслимо высокий львиный трон. Затем они послали за Шантидевой в надежде вдоволь посмеяться над ним, глядя, как он карабкается на него. Однако в тот же миг удивленные монахи увидели, что Шантидева уже восседает на троне.

«Хотите ли Вы, чтобы я изложил учение прежних учителей? - спросил Шантидева. - Или же Вы желаете, чтобы я поведал учение, какого Вы никогда не слышали прежде?»

«Просим тебя, расскажи нам что-нибудь совершенно новое», - отвечали монахи. И тогда к великому изумлению собравшихся Шантидева поведал миру учение, которое в письменном изложении получило название Бодхичарья-аватара и которое по сей день считается непревзойденным собранием наставлений для вступающих на путь Бодхисаттв. Благородный Манджушри появился на небесном своде, и многие люди видели его и преисполнились глубокой веры. Но что всего удивительней, когда Шантидева дошел до 34-го стиха девятой главы, он вместе с Манджушри воспарил к небесам, поднимаясь все выше и выше, покуда вовсе не пропал из виду. Голос же его продолжал отчетливо звучать. Таким чудесным образом он дочитал до конца девятую главу и изложил десятую.

Некоторые из собравшихся, обладавшие великими способностями к запоминанию, записали учение Шантидевы. Однако их тексты оказались разной длины: в одних было семьсот стихов, в других - тысяча, а в третьих - и того больше. Пандиты из Кашмира составили текст из семисот стихов в девяти главах, а пандиты из центральной части Индии (Магадхи) уверяли, что текст состоял из тысячи стихов и десяти глав. Между ними разгорелся спор, но никто не мог решить, кто же из них прав. Кроме того, Шантидева говорил, что необходимо постоянно обращаться к Шикшасамуччае и время от времени - к Сутрасамуччае , однако ни один из этих текстов не был известен.

Некоторое время спустя выяснилось, что Шантидева живет на юге у ступы Шридакшина. Двое из пандит, обладавших необычайной памятью, отправились к Шантидеве, намереваясь уговорить его вернуться. Но, когда они разыскали его, Шантидева не захотел возвращаться. Однако, в ответ на их просьбы, он подтвердил, что текст действительно состоит из тысячи стихов и десяти глав, как то утверждали пандиты Магадхи. Когда же они спросили его о Шикшасамуччае и Сутрасамуччае, Шантидева ответил, что оба текста написаны прекрасным каллиграфическим почерком и спрятаны под потолком его кельи в Наланде. Сказав так, он дал обоим пандитам наставления и посвящение на практику этих учений.

Затем Шантидева отправился на восток, где ко всеобщей радости разрешил спор между двумя противоборствующими сторонами, прибегнув к чудесным силам.

Он также взял в ученики пятьсот человек из западной Магадхи, исповедовавших странное, не буддийское учение. В то время случилось страшное бедствие, и повсюду свирепствовал голод. Люди сказали Шантидеве, что, если он спасет им жизнь, они будут почитать его учения. Тогда учитель наполнил рисом свою чашу для подношений и, придя в состояние глубокого сосредоточения, благословил ее. В тот же миг все люди насытились. Отвратив их от ложных учений, он поведал им буддийскую Дхарму.

Некоторое время спустя, когда снова наступил нестерпимый голод, он возвратил к жизни около тысячи изнуренных нищих, которые были уже на грани гибели. Затем, перебравшись на восток, в Магадху, Шантидева стал охранником царя Аривишаны. Постоянно медитируя о единстве с Манджушри, он взял в руки деревянный меч и наделил его великой силой Дхармы. С таким оружием он мог отразить любое нападение.

Стараниями Шантидевы в стране воцарились мир и покой, и всякий стал почитать его. Однако некоторые из подданных царя стали завидовать Шантидеве. И однажды они пришли к правителю, преисполненные великого гнева: «Этот человек - самозванец! - кричали они. - Разве может он защитить тебя! Да у него и оружия-то - только деревянный меч!»

Царь пришел в ярость и принялся проверять мечи своих охранников один за другим. Наконец подошел черед Шантидевы. «Я не могу достать свой меч из ножен, - сказал он, - ибо этим я нанесу вред царю». «Даже если я пострадаю, - закричал царь, - приказываю тебе, обнажи свой меч!» Удалившись вместе с правителем в уединенное место, Шантидева попросил царя взирать на него одним глазом, прикрыв другой ладонью. Сказав так, он обнажил свой меч. И когда клинок сверкнул, свет этот был столь невыносимо ярок, что глаз царя вылетел из глазницы и пал на землю. Правитель и вся его свита преисполнились великого ужаса и стали молить Шантидеву о прощении, прося даровать им прибежище. Шантидева вложил глаз царя в глазницу и, благословив, вернул ему зрение. Так вся страна преисполнилась веры и приняла Дхарму.

Затем Шантидева отправился на юг, в Шрипарвату. Там он примкнул к нагим попрошайкам Уччушмы, питаясь одними помоями. Случилось так, что однажды женщина по имени Качалаха, прислуживавшая царю Кхатавихаре, заметила, что всякий раз, когда она выплескивала воду из грязных котлов и ее брызги попадали на Шантидеву, они шипели и закипали, словно попадали на раскаленное железо. В то самое время индуистский учитель по имени Шанкарадева пришел к царю и бросил вызов буддийской Сангхе: «Я построю мандалу Махешвары на небесном своде, и, если ни один из буддийских учителей не сумеет разрушить ее, тогда все буддийские рукописи и изображения пусть будут преданы огню, а все жители пусть примут постулаты моей религии». Царь созвал буддийскую Сангху и принялся умолять учителей сделать что-нибудь. Но никто из них не мог разрушить мандалу. Глубокое отчаяние охватило царя, но, когда Качалаха поведала ему о Шантидеве и о том, что ей довелось увидеть, он тотчас же послал за ним. Царские гонцы отправились во все стороны света и наконец нашли Шантидеву под деревом. Когда они рассказали ему о случившемся, он ответил, что принимает вызов, однако ему потребуется кувшин с водой, два отреза материи и огонь. Все было приготовлено. Вечером следующего дня индуистский йогин начертил несколько линий на небесном своде и с тем удалился. Все люди были охвачены страхом. На следующий день, рано утром, йогин продолжал рисовать мандалу, и, когда были начертаны ее восточные врата, Шантидева вошел в глубокое сосредоточение. Тотчас же поднялся страшный ураган. Во мгновение ока от мандалы не осталось и следа. Казалось, ураган вот-вот уничтожит выращенные посевы, вырвет деревья и сметет с лица земли города. Люди бросились врассыпную, а воздушный поток подхватил лжеучителя, словно маленькую птичку, и унес прочь. Кромешная тьма поглотила страну. Неожиданно свет пролился изо лба Шантидевы, освещая путь царю и царице. Ураган сорвал с них одежды, и только песок покрывал их тела. Шантидева обогрел их у огня, обмыл их водой, укрыл их материей и успокоил. И когда, сосредоточив свой ум, Шантидева сумел собрать всех жителей страны, обмыл их, одел, умастил благовониями и вселил в них покой, многие из них приняли учение Будды. Святыни иноверцев были разрушены и воздвигнуты буддийские храмы. Шантидева преподавал учения, и они получили столь пышное развитие, что эта страна прославилась как место, где были уничтожены лжеучения.

Ом!

Поклонение Будде!

Перед Сугатами, неотделимыми от Дхармакаи,
Пред их Благородными Сыновьями,
А также пред всеми, кто достоин поклонения,
Я простираюсь в глубочайшем почтении.

Я кратко разъясню здесь,
Как исполнять обеты Сыновей Сугат,
Согласно Слову Будды.

Я - не художник слова,
И всё, что я скажу, уже и так известно.
А потому, не помышляя о пользе для других,
Я пишу это, дабы утвердиться в понимании.

Невероятно трудно обрести драгоценное рождение -
Средство достижения высшей цели человека.
Если теперь я не воспользуюсь этим благом,
Когда оно встретится снова?

Как молния вспыхивает на мгновение
В непроглядном мраке облачной ночи,
Так и благая мысль, силою Будды,
Лишь на миг появляется в мире.

Даже тот, кто совершил тягчайшие преступления,
Быстро освободится от страха, оперевшись на бодхичитту,
Словно прибегнув к защите сильного человека.
Так почему же неразумные отказываются от такой опоры?

Подобно огню в конце кали-юги,
Она во мгновение ока испепеляет великие злодеяния.
Мудрый Владыка Майтрея разъяснил
Ее неизмеримую благость ученику Судхане.

Если одно лишь благое намерение
Превосходит поклонение буддам,
Что же говорить о деяниях, сотворенных
Ради полного счастья всех существ?

Ведь желая избавиться от страдания
Они, напротив, устремляются к нему,
А желая обрести счастье
Они, словно враги, в омрачении разрушают его.

Я низко кланяюсь тому,
В ком зародилась эта драгоценность ума.
Я ищу прибежища в этом источнике блаженства,
Который дарует счастье даже тем, кто ему причиняет зло.

Дабы обрести это драгоценное состояние ума,
С благоговением я совершаю подношения Татхагатам,
Святой Дхарме — сияющей драгоценности
И Сыновьям Будды — океанам совершенств.

Сколько атомов существует во всех будда-полях,
Столько раз простираюсь я
Пред всеми буддами трех времен,
Пред Дхармой и Высшим Собранием.

Покуда я не овладел сутью Пробуждения,
Я ищу прибежище в Будде,
Я ищу прибежище в Дхарме
И собрании бодхисаттв.

Сложив ладони у сердца, я возношу молитву
Совершенным великомилосердным
Буддам и бодхисаттвам
Всех сторон света.

На протяжении безначальной самсары,
В этой жизни и предыдущих,
По недомыслию я творил дурные дела
И подстрекал других к их совершению.

Обманутый омраченностью,
Я находил радость в содеянном.
Но теперь, осознав свои злодеяния,
От всего сердца я поверяю их Покровителям.

Всё то зло, что я по неуважению причинил
Телом, речью и умом
Трем Драгоценностям Прибежища,
Своим матерям и отцам, учителям и другим,

Все тягчайшие преступления, совершённые мною, —
Злодеем, очернившим себя
Изобилием пороков,
Я поверяю Указующим Путь.

Смерть может прийти за мной прежде,
Чем я очищусь от своих злодеяний.
И потому я взываю к вам о защите.
Да освобожусь я от зла полностью и без промедления.

На Владыку смерти нельзя полагаться,
Он не станет ждать, пока ты исполнишь свои дела.
Болен ты или здоров, —
Неизвестно, сколько продлится твоя быстротечная жизнь.

Я оставлю все и уйду.
Не сознавая этого,
Я творил всевозможные злодеяния
Ради своих друзей и из-за своих врагов.

Мои враги обратятся в ничто.
Мои друзья обратятся в ничто.
И я сам обращусь в ничто.
Подобно этому, всё обратится в ничто.

Словно сновидения,
Все мои переживания
Обратятся в воспоминания.
Все, что ушло, не вернется снова.

Даже в этой короткой жизни
Я потерял много друзей и врагов.
Но плоды злодеянии, что я вершил из-за них,
Ждут меня впереди.

Так, не понимая,
Что и я сам не вечен,
Я творил много зла
По неведению, из-за ненависти и страсти.

Неустанно, денно и нощно,
Эта жизнь убывает,
И ни дня к ней не прибавишь.
Так разве под силу мне смерти избегнуть?

И над смертным ложем моим напрасно
Склонятся друзья и родные.
Кончину и предсмертные муки
Мне придется пережить в одиночку.

Когда схватят меня посланцы Ямы,
Где будут тогда друзья и родные?
Лишь моя заслуга сможет меня защитить,
Но на нее я никогда не полагался.

О Покровители! Я, беспечный,
Не знающий страха смерти,
Совершил великое множество злодеяний
Из-за привязанности к своей мимолетной жизни.

Цепенеет от страха человек, идущий на эшафот,
Где ему отсекут руки и ноги.
Во рту у него пересохло, глаза ввалились,
Изменился весь его облик.

Что же станет со мною,
Когда свирепые посланцы Ямы
Схватят меня, перемазанного нечистотами,
Сраженного болезнью и ужасом?

Мой испуганный блуждающий взор
Станет искать защиты по четырем сторонам.
Но кто сумеет уберечь меня
От этого ужаса?

Не найдя убежища ни в одной из сторон,
Я впаду в отчаяние.
Что же тогда стану делать я,
Скованный этим великим страхом?

Страшась обычных телесных недугов,
Люди неукоснительно следуют советам врача.
Что ж говорить об извечных болезнях —
Страсти; ненависти и прочих изъянах

И если даже одна из таких болезней
Способна уничтожить всех людей, обитающих на Джамбудвипе,
И если никакого лекарства от них
Не отыскать ни в одной из сторон,

Тогда пренебрежение
Советами Всезнающего Целителя,
Искореняющего любые страдания,
Есть крайнее невежество и достойно порицания.

Не подобает утешать себя мыслью:
“Сегодня смерть не придет”,
Ибо непременно наступит время,
Когда я обращусь в ничто.

Оставив этот мир живых,
Всех своих друзей и родных,
Я уйду один-одинешенек.
К чему же мне все эти недруги и друзья?

“Как избежать страдания,
Чье начало в пагубном?”
Постоянно, денно и нощно,
Лишь об этом подобает мне размышлять.

Что бы ни совершил я
В омрачении и по незнанию,
Будь то деяния, порочные по своей природе,
Или нарушенные обеты, —

Во всем этом я смиренно
Сознаюсь пред Покровителями.
Сложив ладони у сердца, в страхе перед страданиями,
Я снова и снова припадаю к их стопам.

О Указующие Путь Миру,
Я поверяю Вам свои злодеяния и преступления!
О Покровители,
Неблагого я более вершить не стану!

Великую радость я нахожу
В добродетели, облегчающей страдания
Существ низших миров
И наделяющей счастьем страждущих.

Я сорадуюсь накопленной добродетели,
Помогающей достичь Пробуждения.
Я сорадуюсь полному освобождению всех живущих
От страданий самсары.

Я сорадуюсь
Пробуждению Покровителей
И духовным уровням
Сыновей будд.

Сложив ладони у сердца, я молю
Совершенных будд всех сторон света:
"Зажгите Светоч Дхармы
Для всех страдающих из-за омраченности".

Сложив ладони у сердца, я молю
Победителей, пожелавших уйти в нирвану:
"Будьте с нами бессчетные кальпы,
Не оставляйте живущих во тьме!"

Так пусть же силой заслуги,
Которую я накопил, вознося эту молитву,
Все живущие
Полностью избавятся от всяких страданий.

Да выпадет счастье обрести полное Пробуждение
Всем, кто оскорбляет меня
Или причиняет иное зло,
А также тем, кто надо мной смеется.

Да буду я защитником для беззащитных,
Проводником — для странствующих.
Да буду я мостом, лодкой или плотом
Для всех, кто желает оказаться на том берегу.

Да стану я островом для жаждущих увидеть сушу
И светочем — для ищущих света.
Да буду я ложем для изнуренных
И слугой — для нуждающихся в помощи.

Те разумные, кто, достигнув ясности,
Породил бодхичитту,
Должны так восхвалять её,
Дабы впредь она продолжала расти:

Моя нынешняя жизнь плодотворна,
По счастливой случайности я обрел тело человека.
Сегодня я родился в семействе будды,
И теперь я — один из его Сыновей.

И потому должен я совершать лишь деяния,
Достойные моей семьи.
Я не хочу запятнать
Это безупречное семейство.

Я подобен слепцу,
Отыскавшему жемчужину в мусорной куче,
Каким-то неведомым чудом
Бодхичитта зародилась во мне.

Это — лучшая амрита,
Побеждающая смерть в мире.
Это — неистощимая сокровищница,
Избавляющая мир от нищеты.

Это — всесильное снадобье,
Исцеляющее мир от болезней.
Это — древо, у которого отдыхают все существа,
Уставшие блуждать по дорогам бытия.

Это — мост для всех существ,
Ведущий к освобождению от дурных уделов;
Это — восходящая луна ума,
Ее лучи успокаивают мучения, порождаемые клешами.

Это — великое светило,
Его свет навеки рассеивает мрак вселенского неведения.
Это — свежее масло
От пахтанья молока истинной Дхармы.

Для каравана существ, блуждающих по дорогам бытия
И жаждущих изведать счастья,
Это праздник, дарующий безмерную радость
Всем пришедшим гостям.

Сегодня пред всеми Покровителями
Я призываю весь мир
Познать земную радость и состояние сугат.
Да возрадуются боги, асуры и все существа!

Так, упрочившись в бодхичитте,
Сын Победителя уже не должен сворачивать с пути.
Беспрестанно должен он прилагать усилия,
Дабы не уклоняться от практики.

Даже если вы связали себя обещанием,
Необходимо пересмотреть —
Совершать или нет
Опрометчивое и необдуманное деяние.

Сказано, что человек,
Помышлявший отдать другим крохотную вещицу,
Но не исполнивший своего намерения,
Перерождается голодным духом.

А если, искренне пригласив всех существ
Вкусить непревзойденного блаженства,
Я затем их обману,
Разве получу я счастливое перерождение?

Те же, кто взращивает в себе бодхичитту,
А затем разрушает ее своими пороками,
Продолжают вращаться в колесе бытия
И долго не могут достичь уровней бодхисаттвы.

И потому с благоговением стану я
Поступать сообразно обещанному.
Ибо, если отныне я не приложу усилий,
Я стану падать все ниже и ниже.

И раз крайне редко появляется Татхагата,
Вера, человеческое тело
И способность совершать благое,
Когда снова сумею я обрести все это?

Сегодня я сыт и здоров,
И ум мой ясен, как солнце.
Но жизнь обманчива и коротка,
А это тело, как вещь, одолженная на мгновенье.

Поступая так же, как прежде,
Я уже не смогу обрести
Драгоценное человеческое рождение.
А в иных мирах я стану творить зло, а не благо.

И если сегодня мне выпало счастье вершить добро,
И все же пагубны мои деяния,
Тогда что же сумею я сделать,
Омраченный страданием неблагих уделов?

Если же там я не совершу благодеяний,
Но накоплю пороки,
Тогда на протяжении миллионов кальп
Я не услышу даже упоминания о “благих уделах”.

И если за мгновение зла
Можно провести целую кальпу в аду Авичи,
То мне и помыслить нельзя о благом уделе,
Ибо мои злодеяния копились с безначальных времен.

Но, пройдя через муки ада,
Я все же не достигну освобождения,
Ибо, претерпевая их,
Буду я порождать в изобилии новое зло.

И если, получив столь драгоценное рождение,
Я не совершаю благого,
Что может быть хуже подобного заблуждения?
Что может быть неразумнее?

Если, осознавая это,
Я все же по глупости продолжаю лениться,
Когда час моей смерти пробьет,
Долгою будет моя тоска.

Каким-то неведомым чудом
Я обрел столь редкое благословенное рождение.
Но если теперь, осознавая это,
Я снова обрекаю себя на муки ада,

Значит, я, словно завороженный чарами,
Утратил волю.
Я и сам не знаю, что затуманило мой ум?
Что овладело телом моим?

Ведь у моих врагов — ненависти и страсти
Нет ни рук, ни ног,
Ни мудрости, ни отваги,
Как же они превратили меня в раба?

Пребывая в моем уме,
Они мне вредят себе на радость,
Я же сношу их, не гневаясь, терпеливо,
Хотя терпение здесь постыдно и неуместно.

Ни один из врагов не станет
Мучить меня так долго,
Как мои недруги-клеши,
Вечные спутники с безначальных времен.

И на какое счастье я могу уповать,
Если в сердце моем, опутанном сетями алчности,
Пребывают эти стражи тюрьмы-самсары,
Палачи и мучители адских миров?

И потому, покуда своими глазами я не увижу их гибели,
Я не оставлю усилий.
Малейшее оскорбление приводит в гнев гордецов.
Они не могут спокойно спать, пока не убит их недруг.

В разгар битвы, страстно желая уничтожить тех,
Кого клеши и так обрекут на страдания на смертном одре,
Они не замечают ран от копий и стрел
И не уходят с поля сражения, пока не достигнут цели.

Я же решил сразить своих прирожденных врагов,
Испокон веков меня обрекавших на муки.
А значит, и сотни страданий
Не смогут сломить мой дух.

Только этой борьбой буду я одержим:
Движимый яростью, я сойдусь с ними в битве!
Пусть пока сохранится во мне эта клеша,
Ибо она ведет к уничтожению остальных.

Уж лучше сгореть, головы лишиться
Или пасть жертвой убийства,
Чем подчиниться моим врагам —
Вездесущим клешам.

Так, тщательно всё обдумав,
Должен я старательно применять вышеизложенные поучения.
Ибо разве исцелит больного лекарство,
Если он не внемлет советам лекаря?

Те, кто желает неотступно практиковать Учение,
Должны внимательно следить за своим умом,
Ибо тем, кто за ним не следит,
Не удастся практиковать неослабно.

В этом мире непокорные и безумные слоны
Не сумеют причинить столько вреда,
Сколько вырвавшийся на свободу слон моего ума,
Способный низвергнуть меня в ад Авичи.

Тигров, львов, больших слонов, медведей,
Змей и недругов всех мастей,
Стражей адских миров,
Дакинь и ракшас —

Всех можно укротить,
Укротив лишь свой ум.
Всех можно покорить,
Покорив лишь свой ум.

Ибо Проповедующий Истину молвил:
“Все страхи,
А также все беспредельные страдания
Берут начало в уме”.

Число враждебных существ неизмеримо, как пространство.
Их всех одолеть невозможно.
Но, если победишь гнев, —
Покоришь всех врагов.

Знающий Истину изрек:
“Даже долгое чтение мантр и умерщвление плоти
Не принесут плода,
Если ум отвлечен на нечто иное”.

Уж лучше лишиться богатства,
Утратить почести, тело,
Средства к существованию и все остальное,
Чем потерять добродетельный настрой ума.

О вы, желающие держать в узде свой ум,
Молю вас, сложив ладони у сердца:
Всеми силами сохраняйте
Памятование и бдительность!

Утрата бдительности, словно вор,
Вслед за ослаблением памятований
Украдет накопленные заслуги,
Обрекая меня на рождение в низших мирах.

Мои клеши, точно шайка воров,
Выжидают удобного случая.
Улучив момент, они похищают мои добродетели,
Не оставляя надежды на рождение в высших мирах.

И потому, как только поймешь,
Что в уме есть изъян,
В тот же миг застынь
Неподвижно, подобно древу.

Дабы ни на единый миг
Не утратить сосредоточения,
Постоянно исследуй свой ум,
Спрашивая себя: “Чем он занят?”

Оставь пристрастие
К пустым разговорам,
Которые бывают нередко,
И всевозможным развлечениям.

Когда пожелаешь
Пойти куда-либо или вымолвить слово,
Прежде всего исследуй свой ум,
А затем в твердой решимости все исполни, как надо.

Когда в уме возникнет
Привязанность или гнев,
Воздержись от деяний и слов
И застынь неподвижно, подобно древу.

Когда в уме зародится высокомерие,
Язвительная насмешка, гордыня, самодовольство,
Желание твердить о чужих пороках,
Притворство и ложь,

Когда возжелаешь похвалы
Или вознамеришься порицать других,
Когда захочешь вымолвить резкое слово и посеять раздор, —
Застынь неподвижно, подобно древу.

Когда перестанешь помышлять о других
И будешь думать лишь о собственном благополучии,
Когда вознамеришься говорить, дабы привлечь внимание,
Застынь неподвижно, подобно древу.

Когда овладевают тобой нетерпение, лень,
Робость, бесстыдство, охота пустословить
Или пристрастные мысли,
Застынь неподвижно, подобно древу.

Так, тщательно проверив, не завладели ли клеши его умом
И не возникла ли в нем тяга к бесплодному,
Герой должен хранить твердость ума,
Применяя противоядия.

“Наконец-то мне удалось обрести
Это драгоценное рождение”.
Снова и снова размышляя об этом,
Уподобь свой ум непоколебимой горе Меру.

Взирай на тело свое как на лодку —
Всего лишь средство передвижения.
И на благо живущим
Преврати его в тело, исполняющее желания.

Всякому, чья речь добродетельна,
Говори: “Хорошо сказано”.
А если увидишь творящего доброе дело,
Поддержи его похвалой.

Превозноси достоинства других, даже если они того не слышат.
Снова и снова рассказывай о них с удовольствием.
Если же речь зайдет о твоих достоинствах,
Просто знай, что их ценят.

С умением и верой
Совершай любую работу.
Какое бы дело ты ни исполнял,
Не полагайся ни на кого.

Это тело помогает постичь святую Дхарму.
Не наноси ему урон ради малой выгоды.
Так ты сумеешь быстро исполнить
Желания всех существ.

Если нет в тебе чистого сострадания,
Не приноси свое тело в жертву.
В этой и в следующей жизни
Употреби его для достижения великой цели.

Нет числа деяниям бодхисаттвы,
Так говорят учения.
А потому прежде всего исполняй
То, что очищает ум.

Всё, что совершаешь прямо и косвенно,
Пусть будет на пользу другим.
Все деяния, сотворенные ради Пробуждения,
Посвящай благоденствию живущих.

Никогда, даже если придется пожертвовать жизнью,
Не отвергай духовного друга,
Постигшего суть учений Великой Колесницы
И соблюдающего обеты бодхисаттвы.

Итак, подводя итог,
Бдительность —
Это непрерывное осознавание
Состояния ума и тела.

Это я должен исполнить на деле,
Ибо одними словами чего добьешься?
Разве поможешь больному
Чтением медицинских трактатов?

Какие бы благодеяния
Мы ни накопили за тысячу кальп,
Будь то поклонение Сугатам или даяние, —
Мгновенная вспышка гнева может все это уничтожить.

Нет зла страшнее ненависти,
И нет подвижничества превыше терпения
И потому усердно подвизайся в терпении,
Прибегая к многообразным методам.

Всякий, кто признает недругом гнев,
Порождающий такие страдания,
И одолеет его в упорном бою,
Познает счастье и здесь, и в иных мирах.

Недовольство, возникающее во мне,
Когда нечто происходит вопреки моей воле
Или препятствует исполнению моих желаний,
— Это пища для гнева, меня разрушающего.

И потому должен я лишить пищи
Этого недруга,
Ибо он только и делает,
Что причиняет мне вред.

К чему печалиться,
Если все можно еще поправить?
И к чему печалиться,
Если ничего уже поправить нельзя?

Причины счастья редки,
А причины страданий весьма многочисленны.
Но без страданий невозможно освободиться из колеса бытия,
Так будь же стоек, мой ум!

Нет ничего, к чему постепенно
Нельзя было бы себя приучить.
И потому, привыкнув превозмогать небольшие страдания,
Сумеешь вытерпеть и великие муки.

И стойкость, и малодушие
Берут начало в уме.
И потому не поддавайся страданиям
И превозмоги свою боль.

Даже в страдании мудрецы сохраняют
Ясность и невозмутимость ума.
Ибо это сражение с клешами,

А во всякой битве немало мучений.

Героями величают тех,
Кто, невзирая на муки,
Одолел врагов своих — ненависть и страсть.
Остальные же умерщвляют лишь трупы.

Всё зло, какое только существует на свете,
И всевозможные изъяны
Появляются в силу условий.
Ничто не возникает само по себе.

Если бы все совершалось
По желанию существ,
Тогда бы никто не ведал страданий.
Ибо страдания кто желает?

Если такова уж природа незрелых существ —
Причинять зло другим,
Тогда злиться на них столь же нелепо,
Как гневаться на огонь за то, что он обжигает.

А если их порок случаен
И они добры по своей природе,
Тогда злиться на них столь же нелепо,
Как гневаться на небо за то, что дым застилает его.

Я гневаюсь не на палку — источник боли моей,
Но на того, кто ею орудует.
Но ведь им движет ненависть,
Значит, на ненависть и следует гневаться.

В прошлом я причинял
Такую же боль другим существам.
И если теперь они мне наносят вред,
Я сам это заслужил.

Неразумный, я не желаю страданий,
Но желаю причин страданий.
И если из-за своих пороков я обречен на муки,
Как могу я гневаться на других?

Мои собственные поступки
Побуждают других мне вредить.
Из-за моих деяний они идут в миры ада.
Так не я ли гублю их?

Допустим, один человек пробуждается ото сна,
В котором он счастлив был целую сотню лет,
А второй — ото сна,
В котором он счастлив был только одно мгновение.

Когда они пробудятся,
Разве вернется блаженство?
Так же и жизнь, коротка она или длинна,
В смертный час оборвется.

Даже если я накоплю множество благ земных
И проведу в блаженстве долгие годы,
Словно ограбленный, я уйду из этого мира
С пустыми руками и без одежды.

По неведению один совершает зло,
А другой по неведению гневается.
Кого из них назовем безупречным,
А кого — злодеем?

Зачем прежде я совершал все те поступки,
Из-за которых другие теперь мне причиняют вред?
Все пожинают плоды своих деяний.
Кто я такой, чтобы это изменить?

Если приговоренному к смерти отрубят лишь руку,
Не благо ли это?
И если ценою земных страданий избавишь себя от ада,
Не благо ли это?

Из-за гнева
Тысячи раз я горел в аду,
Но от этого не было пользы
Ни мне самому, ни другим.

Восхваления, слава и почести
Не идут в заслугу и не продлевают жизнь,
Не прибавляют сил, не исцеляют болезни
И не услаждают тело.

В поисках славы
Люди разбазаривают богатство и жертвуют жизнью.
Но что толку в пустых словах похвалы?
Когда мы умрем, кому принесут они радость?

Не являясь одушевленным,
Слово и не помышляет меня восхвалять.
Но радость того, кто хвалит меня, —
Вот источник моего счастья.

Слава и восхваления отвлекают меня
И рассеивают печаль самсары.
Из-за них я завидую достойным
И злюсь, видя их успехи.

И потому те, кто усердно старается
Лишить меня славы и почестей,
Разве не защищают меня
От неблагих уделов?

И если из-за своих пороков
Я здесь не проявляю терпения,
Значит, я сам создаю препятствия
Для обретения заслуги.

Много нищих существует на свете,
Но нелегко повстречать злодея.
Ибо, если я не причинял боль другим,
Мало кто станет мне вредить.

“Моего недруга не за что почитать,
Ибо у него есть умысел мне навредить”.
Но как мог бы я проявить терпение,
Если бы он, словно лекарь, стремился мне принести добро?

Служа живым существам, вознаградишь
Тех, кто ради них жертвует жизнью и спускается в ад Авичи.
И потому должен я приносить пользу людям,
Даже если они мне причиняют великое зло.

И если ради них мои Повелители
Не щадят даже самих себя,
Так почему же я, глупец, преисполнен гордыни?
Отчего я не служу им?

Отныне, дабы порадовать Татхагат,
Стану я служить миру всем своим сердцем.
Пусть мириады существ коснутся ступнями моей головы
И повергнут меня на землю, буду я радовать Покровителей Мира.

Взрастивший терпение пусть разовьет усердие,
Ибо без усердия не придешь к Пробуждению.
Подобно тому, как без ветра нет движения,
Без усердия нет заслуг.

Что такое усердие?
Это стремление к благому.
Что называют его противоположностью?
Лень, тягу к предосудительному,
Уныние и самоуничижение.

Источник лени —
Праздность, пристрастие к удовольствиям,
Тяга ко сну и отдыху
И равнодушие к страданиям самсары.

Покуда Яма следит за тобой,
Отрезав все пути к отступлению,
Как можешь ты находить усладу в еде,
Сне и радостях плоти?

Смерть приходит, не медля, с оружием наготове.
Даже если в тот час
Ты сумеешь стряхнуть с себя лень,
Слишком поздно. Что сможешь ты поделать?

“Это я не завершил, это я только начал,
А это сделал лишь наполовину.
Как внезапно смерть подступила!
О, я, несчастный!” — подумаешь ты.

Терзаясь воспоминанием о своих злодеяниях,
Ты услышишь звуки адских миров.
В ужасе ты испачкаешь тело свое нечистотами.
Что сможешь ты поделать в этом бреду?

О изнеженное дитя,
Даже простой кипяток обжигает тело твое.
Как же можешь ты пребывать в покое,
Сотворив деяния, ведущие в ад?

Ты жаждешь плодов, не прилагая усилий.
Ты так изнежен и так страдаешь.
В тисках смерти ты ведешь себя, словно бессмертный.
О несчастный, ты обрекаешь себя на погибель!

Сев в лодку человеческого тела,
Пересеки этот великий поток страдания.
Не время спать, безрассудный!
Эту лодку трудно обрести вновь.

Не отчаивайся, помышляя:
“Разве под силу мне достичь Пробуждения?”
Ибо Татхагаты, чьи речи правдивы,
Изрекли такую истину:

“Упражняясь в усердии,
Даже те, кто прежде был мухой, комаром, пчелой или червем,
Достигали высшего Пробуждения,
Которое так нелегко обрести”.

Если отвергнешь пороки, не будет страданий,
А если взрастишь в себе мудрость, не будет волнений.
Ибо источник душевных мук — ложные измышления,
А причина телесных страданий — пагубные деяния.

Должен я победить бесчисленные пороки
Ради себя самого и других.
Но целый океан кальп пройдет,
Прежде чем одолеешь хотя бы один из них.

А в себе самом я не вижу и капли упорства,
Дабы искоренить эти пороки.
Как только сердце мое не разорвется?
Ведь я сам стал пристанищем неизмеримых страданий.

Должен я взрастить в себе бесчисленные достоинства
Ради себя самого и других.
Но целый океан кальп пройдет,
Прежде чем обретешь хотя бы одно из них.

Я же не прилагаю упорства,
Дабы взрастить и крупицу этих достоинств.
Разве мыслимо тратить впустую
Чудом обретенное рождение!

За благие деяния ты родишься в просторной, благоуханной и прохладной
сердцевине лотоса.
Вскормленное сладкими речами Победителя
Твое прекрасное тело появится из цветка, распустившегося в лучах Мудреца,
И среди сыновей сугат ты предстанешь пред ним.

А за дурные деяния служители Ямы сдерут с тебя кожу,
А плоть твою опустят в жидкую медь, расплавившуюся от немыслимого жара.
Пронзенное огненными мечами и кинжалами твое тело разлетится на сотни кусков
И рухнет на твердь железную, неистово пылающую.

Люди этого мира, омраченные клешами,
Не способны принести себе пользу.
Так пусть это будет моей задачей,
Ибо, в отличие от них, я не бессилен.

Как могу я сидеть, сложа руки,
Предоставив другим исполнение грязной работы?
Из-за гордыни я так поступаю,
Лучше было бы мне её уничтожить.

Перед мертвой змеей
Даже ворона ощущает себя Гарудой.
Если дух слаб,
Даже мелкие неприятности могут меня сломить.

Напасти всегда подстерегают того,
Кто, впав в уныние, утратил силы.
Но даже величайшее испытание не сломит того,
Кто усерден и мужествен.

И потому, воспитав в себе стойкость,
Я одержу верх над всеми напастями.
Ибо, покуда они меня побеждают,
Мое желание покорить три мира поистине смехотворно.

Одержу я победу надо всем,
И ничто на свете не сумеет меня одолеть!
Так преисполнюсь гордостью,
Ведь я — сын Льва-Победителя.

Так, развив усердие,
Укрепись в самадхи,
Ибо человек, чей ум рассеян,
Пребывает в клыках своих клеш.

В чем бы ни отыскал свое счастье
Ум, ослепленный наслаждением,
Страдание тысячи видов возникает
И настигает его.

Пусть же мудрый не знает желаний,
Ибо они порождают страх.
К тому же желания проходят сами собою,
Будь же тверд и взирай на них беспристрастно.

Отбросив все прочие заботы
И сосредоточив свой ум на единственном помысле,
Должен я усердствовать в достижении самадхи
И в усмирении ума.

Ведь и в этом, и в других мирах
Желания приносят одни несчастья:
В этой жизни — кабалу, избиения и расчленение тела,
В следующей — перерождение в адах и других низших мирах.

Есть люди, исполненные порочных желании,
Они весь день работают до изнеможения.
А вечером, возвратившись домой,
Валятся с ног и спят, как убитые.

Другие, отправившись в поход,
Страдают на чужбине.
Годами не видя жен и детей,
Изнывают они от тоски.

Ослепленные желанием,
Они продают ради того,
Чего так и не получают.
Работая на других, они жизнь свою тратят впустую.

В поисках средств к существованию
Мужчины идут на войну, рискуя собственной жизнью.
Теша гордыню, они идут в услужение.
О, как смешны эти глупцы — рабы своих желаний!

Из-за желании, одним — отсекают члены,
Других — сажают на кол,
Третьих — сжигают,
Четвертых — колют кинжалами.

Знай, что в богатстве заключены бесконечные несчастья,
Ибо страдание сопровождает его обретение, защиту и утрату.
Те, чей ум отвлечен из-за привязанности к богатству,
Не способны достичь освобождения от мук бытия.

Если и я, и другие
В равной мере желаем счастья,
То что особенного во мне?
Почему я добиваюсь счастья для себя одного?

Если и я, и другие
В равной мере страшимся страданий,
То что особенного во мне?
Почему я оберегаю себя, а не других?

Когда страдание одного
Может положить конец страданиям многих,
Тогда милосердный устремляется к такому страданию
Ради себя и других.

Трудясь на благо другим,
Не кичись, не считай себя особенным
И не жди созревающих плодов деяний,
Стремись к единственной цели — принести пользу другим.

Трудясь на благо другим,
Не зазнавайся и не считай себя исключительным.
Мы ведь не ждем вознаграждения,
Когда для себя самих добываем пищу.

“Что я стану есть, если отдам?” —
Таково своекорыстие злых духов.
“Что я отдам, если съем?” —
Вот бескорыстие, достойное царя богов.

Если ради собственной пользы причиняешь зло другим,
Будешь печься в адах и прочих низших мирах.
Но, если ради других причинишь вред себе,
Достигнешь самого совершенного.

Если станешь других использовать в своих целях,
Сам пойдешь в услужение.
А если будешь служить другим,
Сам станешь господином.

Всякое блаженство, какое только есть в этом мире,
Проистекает из стремления принести счастье другим.
Всякое страдание, какое только есть в этом мире,
Проистекает из стремления к собственному счастью.

К чему многословие?
Глупцы стремятся к собственной выгоде,
А будды приносят благо другим.
Просто взгляни на различие между ними!

Все беды этого мира,
Многообразные страдания и страхи
Возникают из-за цепляния за “я”.
К чему же мне этот кровожадный демон?

Если не отвергнешь “я”,
Не сумеешь избавиться от страданий,
Как не избегнешь ожогов,
Не затушив огня.

Превозноси других,
Пусть в лучах их славы померкнет слава твоя.
Словно нижайший из слуг,
Трудись на благо живущим.

Не позволяй восхвалять достоинства,
Случайно тобой обретенные, ибо ты полон пороков.
Действуй так,
Чтобы никто не узнал о твоих совершенствах.

Одним словом, всякое зло,
Что ты причинял другим ради собственной выгоды,
Пусть обрушится на тебя
Ради блага живых существ.

Итак, довольно уподобляться мирянам!
Памятуя наставления о самоконтроле,
Отбросив сонливость и лень,
Я последую за мудрыми.

Дабы уничтожить омрачения,
Буду я постоянно сосредоточивать ум
На совершенном объекте,
Отвращая его от ложных путей.

Все эти парамиты
Изложены Муни для достижения мудрости.
И потому да породит мудрость
Желающий устранить страдания.

Относительная и высшая,
Таковы два вида реальности.
Высшая реальность недостижима для разума,
Ибо разум называют относительным.

В этой связи люди делятся на два вида:
Йогинов и обычных людей.
Представления обычных людей
Опровергаются опытом йогинов.

Воспринимая явления, обычные люди
Считают их реальными, а не подобными иллюзии.
Именно в этом состоит различие
Между йогинами и обычными людьми.

В относительной истине йогинов нет противоречий,
Ибо по сравнению с обычными людьми они лучше познали реальность.
В противном случае, обычные люди могли бы опровергнуть
Убежденность йогинов в нечистоте женского тела.

“Разве может Победитель, подобный иллюзии, быть источником
Таких же заслуг, как и подлинно существующий Будда?
И если существо подобно иллюзии,
Как умерший снова рождается?”

Даже иллюзия существует до тех пор,
Пока проявляется совокупность условий.
И разве существо существует в действительности
Лишь на том основании, что поток его сознания сохраняется долго?

“Если сознание не существует, тогда нет порока
В убийстве иллюзорного человека”.
Поскольку существа обладают иллюзией сознания,
То пороки и заслуги непременно возникнут.

Если для тебя иллюзии не существует,
Что же тогда постигать?
Даже если иллюзия — аспект самого ума,
Она обладает иной формой бытия.

“Если ум — иллюзия,
Что же тогда и чем воспринимается?”
Покровитель мира сказал:
Ум не может увидеть ум.

Подобно тому, как лезвие меча не может отсечь само себя,
Так и ум не видит себя.
“Ум освещает самого себя,
Как светильник”.

То, что светильник освещает самого себя,
Постигается посредством познания.
Но кем познается,
Что ум освещает себя самого?

Если никто не может увидеть,
Освещает себя ум или нет,
Тогда обсуждать это столь же бессмысленно,
Как и красоту дочери бесплодной женщины.

Если бы ум не был связан с постигаемым,
Тогда все существа были бы Татхагатами.
Что толку тогда было бы воображать,
Что существует только ум?

“Даже если мы признаем, что все подобно иллюзии,
Разве это избавит нас от клеш?
Ведь страсть к иллюзорной женщине
Может возникнуть даже в сотворившем ее чародее”.

Такой чародей не искоренил в себе
Склонность к порождению клеш в отношении объектов зрения.
Поэтому, когда он видит иллюзорную женщину,
Его склонность к восприятию ее пустоты слаба.

Ты говоришь, что освобождение достигается вследствие искоренения клеш.
Но тогда оно должно наступать немедленно после этого.
Однако очевидно, что сила кармы распространяется и на тех,
Кто свободен от клеш.

Достоверно известно, что, если нет жажды,
Нет и привязанности к цепи перерождений.
Но разве не может жажда, подобно неведению,
Существовать в уме, лишенном клеш?

Жажда берет начало в ощущении,
А ощущения у них, безусловно, есть.
Ум, у которого есть объекты,
Будет цепляться за то или другое.

Ум, не осознавший пустоту,
Сначала находится в связанном состоянии, а затем снова проявляется,
Как это происходит в случае бессознательного самадхи.
Поэтому необходимо созерцать пустоту.

Способность бодхисаттвы оставаться в самсаре ради тех,
Кто страдает из-за омраченности,
Достигается благодаря освобождению от привязанности и страха.
Таков плод реализации пустоты.

Пустота — средство против омрачений, вызванных
Завесами из клеш и познаваемого.
Как же могут те, кто желает быстро достичь всеведения,
Отказаться от созерцания пустоты?

Стоит бояться того,
Что приносит страдания.
Пустота успокаивает страдания,
К чему же ее бояться?

Мирские люди видят все причины
Посредством прямого восприятия,
Поскольку части лотоса, например стебель и прочее,
Возникают из разнообразия причин.

“Откуда возникает многообразие причин?”
Из многообразия предшествующих причин.
“Как может причина порождать плод?”
В силу предшествующих причин.

Если все явления пусты,
Что можно обрести или потерять?
Кто и кого станет почитать?
Кто и кого станет презирать?

Откуда берутся удовольствие и страдание?
Что приятно, а что неприятно?
Когда ищешь истинную природу,
Что такое жажда и жажда чего?

При размышлении о мире живущих
Задаешься вопросом — кто умирает?
Кто рождается? Кто существует?
Кто чей родственник и кто чей друг?

Пусть все вслед за мною постигнут,
Что все подобно пространству!
Ибо они гневаются из-за раздоров
И радуются в праздники.

В поисках счастья
Они творят дурное,
Живут в несчастии, тоске и отчаянии,
Режут и колют друг друга.

И хотя многократно приходят они в благие миры,
Где вкушают наслаждения снова и снова,
После смерти они попадают в дурные миры,
Где познают нескончаемые жестокие муки.

Многие бездны заключает в себе самсара,
И нет в ней абсолютной истины.
Самсара полна противоречий,
В ней нет места подлинной реальности.

Там есть океаны свирепых,
Ни с чем не сравнимых бесконечных страданий.
Там силы малы,
А жизнь так быстротечна.

Там в делах ради здоровья и долгой жизни,
В голоде, усталости и изнурении,
В сне и несчастьях,
В бесплодном общении с глупцами

Жизнь пролетает стремительно и без пользы,
А истинное понимание нелегко обрести.
Как же избавиться
От привычных отвлечений ума?

К тому же там Мара усердствует,
Дабы низвергнуть существ в дурные миры.
Там много ложных путей,
А сомнение нелегко превозмочь.

Трудно снова обрести благоприятное человеческое рождение.
А явление Будды — большая редкость.
Трудно воздвигнуть преграду на пути реки клеш.
Увы, непрерывен поток страданий.

Достойны сожаления существа,
Увлекаемые этим потоком страданий.
Ибо, перенося великие злоключения,
Своих страданий они не в силах постичь.

Так существа и живут,
Будто не уготованы им старость и смерть.
Ужасные бедствия обрушиваются на их плечи,
И смерть — величайшее из них.

Когда же сумею я принести отдохновение
Существам, истязаемым огнем страданий?
Когда затушу его счастливым дождем,
Пролившимся из облаков моей заслуги?

Силою добродетели, накопленной мною
При сочинении “Бодхичарья-аватары”,
Пусть все живущие ступят
На путь к Пробуждению.

Пусть силой моей заслуги
Существа всех сторон света,
Страдающие умом и телом,
Обретут океан счастья и радости.

Покуда они пребывают в самсаре,
Пусть не иссякнет их счастье.
Пусть весь мир обретет
Вечную радость бодхисаттв.

Пусть адские миры станут странами радости
С благоуханными лотосовыми озерами,
Где слышны изумительные призывные крики
Диких уток, гусей, лебедей и чакравак.

Пусть дожди пылающих углей, лавы и оружия
Станут цветочными ливнями.
И пусть все сражения превратятся
В веселый обмен цветами.

Пусть улягутся страхи
И успокоятся тяжелые страдания мучеников ада.
Пусть все обитатели низших миров
Избавятся от своей скорбной участи.

Пусть голодные духи насытятся
Из молочного потока, стекающего с ладони
Благородного Авалокитешвары,
И, омываясь в нем, пусть наслаждаются прохладой.

Пусть прозреет незрячий,
Пусть глухой обретет слух.
И пусть, как Маядеви,
Беременные рожают без боли.

Пусть объятые страхом обретут бесстрашие,
А скорбящие — радость.
Пусть встревоженные познают успокоение
И преисполнятся решимости.

Пусть больные обретут здоровье.
Пусть они освободятся от всяких пут.
Пусть немощные обретут силу,
И пусть все будут добры друг к другу.

Силой моей заслуги
Пусть все существа без исключения
Откажутся от пагубного
И всегда совершают благое.

Пусть никогда не оставят они бодхичитту,
И неуклонно следуют путем бодхисаттв.
Пусть всегда будут они под покровительством будд
И не поддаются уловкам Мары.

Пусть божество ниспошлет дожди в нужное время,
И пусть обильными будут урожаи.
Пусть процветают народы,
И пусть праведным будет правитель.

Пусть действенными будут лекарства,
А повторение мантр — успешным.
Пусть преисполнятся состраданием
Дакини, ракшасы и прочие.

Пусть ни одно существо не страдает,
Не совершает пагубного, не болеет,
Пусть никто не знает уныния,
Презрения и унижений.

Пусть исполнится желание бодхисаттв
Принести благо этому миру.
И пусть осуществится все то,
Что Покровители замыслили для живущих.

Каким бы ни было мое положение,
Пусть буду я всегда наделен силой.
И пусть в каждом перерождении
Я сумею найти благоприятное место для уединения.

Покуда существует пространство
И покуда живущие пребывают в нем,
Пусть и я буду жить,
Избавляя мир от страданий.

Я склоняюсь пред Манджугхошей,
Ибо по его милости мой ум устремляется к благому.
Я прославляю своего духовного друга,
Ибо по его милости я совершенствуюсь.

КУПИТЬ КНИГУ