«Ты так прекрасен…» — такую историю о жадном монахе рассказал Учитель, пребывая в роще Джеты. Как говорят, этот монах, недовольный своим одеянием аскета и многим другим, всё ходил и спрашивал:
— Не найдётся ли здесь трапезы для общины? Не пригласит ли кто поесть?
И когда упоминание о мясе касалось его слуха, он приходил в восторг. Видя это, монахи из благих побуждений рассказали всё Учителю. Призвав монаха, Учитель спросил:
— Монах, правдивы ли слухи о твоей ненасытности?
— Да, Почтенный, это правда, — ответил тот.
— Монах, — сказал Учитель, — почему тебе всё мало, даже исповедуя наше учение, ведущее ко спасению? Алчность — это грех; когда-то из-за своей ненасытности тебе оказалось мало трупов слонов и другой падали в Варанаси, и ты отправился в дремучий лес.
Сказав так, он поведал историю из прошлого.
— Давным-давно, когда в Варанаси правил Брахмадатта, один жадный ворон не мог насытиться трупами слонов и прочей падалью. «А интересно, — подумал он, — чего можно отведать в лесу?»
Но, не удовлетворившись дикими лесными плодами, он полетел к реке Ганг. Исследуя берег Ганга, он заметил пару золотистых гусей и подумал: «Какие красивые птицы! Наверное, у реки они находят много мяса. Поинтересуюсь-ка я у них. И если смогу питаться их пищей, то, несомненно, у меня будет такое же красивое оперение, как у них».
И вот, устроившись неподалёку, он задал свой вопрос золотому гусю, прочитав две гатхи:
О гусь, прекрасен ты и оперением, и формой, крепок телом;
Высок ты духом и ясен в своём взоре смелом!
Сидишь на берегу, свежайшей рыбой плоть свою питая,
В потоки Ганга каждый день ныряя!
Золотой гусь возразил ему, продекламировав третью гатху:
Ничем таким я не питаюсь ни с реки, ни с леса:
Тростник и сорная трава — вот, друг, и пища вся моя.
На это ворон прочитал следующие строки:
Поверить не могу в такие я слова.
В деревне с солью, маслом ждёт меня еда
И приготовленная человеком рисовая каша;
Но оперение моё, о, гусь, всё ж твоего не краше.
Тогда золотой гусь произнёс последние гатхи, в которых объяснил ворону причину его некрасивого оперения и провозгласил праведность:
Вредя другим, слывя врагом и понимая это,
Ты в ужасе и страхе ешь, и оперение твоё такого цвета.
Из-за злодейств своих и оттого, что ненавистен многим,
Нет радости тебе в еде, и цвет твой не здоров.
Я, друг мой, добываю пищу, не причиняя зла, и без тревоги;
Нет в моей жизни горя, страха и никаких врагов.
Так поступай и ты, и, силу духа проявив, от злых путей своих ты отрекись,
Летай по миру и не делай зла; тогда будут тебя любить и чествовать всегда.
Кто ко всему живому полон доброты и ран не причиняет,
Того не ненавидят и на него не нападают.
— Поэтому, если хочешь быть приятен, воздержись от всех дурных страстей, — так говорил золотой гусь, провозглашая праведность.
Ворон ответил:
— Не рассказывай мне больше о своей пище! — и с криком «Кар! Кар!» улетел на навозные кучи в Варанаси.
По завершении своего рассказа Учитель провозгласил Истины, восприняв которые, жадный монах достиг третьей стадии пробуждения (анагамин — Невозвращающийся).
После этого Учитель соотнёс перерождения, истолкованные в джатаке так:
— В те времена жадный монах был вороном, мать Рахулы — гусыней, я же был золотым гусём.
«Что за привычка терпеливо...» — эту историю о наглой обезьяне Учитель рассказал в Джетаване. Давным-давно в городе Саваттхи (Шравасти) в некоей семье жила ручная обезьяна. Она имела обыкновение забегать в слоновник, забираться на спину слона, испражняться там, а потом лазить по слону вверх и вниз. Слон, будучи добродетельным и терпеливым, ничего не предпринимал, чтобы остановить это безобразие....