Четверо врат…» — эту историю Учитель рассказал, пребывая в роще Джеты, о некоем непослушном человеке. Обстоятельства уже были изложены в первом рождении в Девятой книге (Джатака 427).
Говорят, что он был благородного происхождения и, хотя был посвящён в Закон, ведущий к безмятежности, был наставляем своими доброжелателями, мастерами, учителями и другими бхикшу так: «Так ты должен продвигаться вперёд и так отступать; так смотреть на предметы или удаляться от них; так вытягивать или отводить руку; так носить внутреннюю и внешнюю одежду; так следует держать чашу, когда вы получили достаточно пищи для поддержания жизни, после самоанализа, так вы должны принимать её, охраняя дверь чувств; в еде вы должны быть умеренными и проявлять бдительность; вы должны признавать такие-то и такие-то обязанности по отношению к бхикшу, которые приходят в монастырь или уходят из него; таковы четырнадцать видов монашеских обязанностей и восемьдесят великих обязанностей, которые должны быть должным образом выполнены; таковы тринадцать аскетических практик; все это должно быть неукоснительно выполнено». Но он был непослушен и нетерпелив и не принимал наставлений с почтением, но отказывался их слушать, говоря: «Я не нахожу в вас вины, но почему вы так говорите со мной? Я сам знаю, что мне на пользу, а что нет».
Тогда бхикшу, зная о его непослушании, собрались в зале Дхармы и стали рассказывать о его проступках. Пришёл Учитель, спросил, что они обсуждают, и послал за этим бхикшу.
Учитель спросил:
— Правда ли, как говорят, что ты непослушен?
— Да, господин.
— Давным-давно, — сказал Учитель, — когда ты по непослушанию отказался исполнить требование мудрецов, тебе дали колесо, острое, как лезвие.
И он поведал о былом.
— Однажды, во времена Будды Кашьяпы, жил в Варанаси купец, чьё богатство составляло восемьдесят крор (800 миллионов рупий), и был у него сын по имени Миттавиндака. Отец и мать этого мальчика обрели плод первой стадии пробуждения (Сотапанна), он же был злонравным и скептиком.
Когда отец умер, мать, которая вместо него управляла их имуществом, сказала сыну:
— Сын мой, состояние человека труднодостижимо; подавай милостыню, практикуй добродетель, соблюдай святые дни, внимай закону.
Он ответил:
— Матушка, не хочу ничего слышать ни о милостыни, ни о чём-либо подобном; никогда не упоминай этого при мне; как я живу, так и буду жить дальше.
В один из священных дней полнолуния, он говорил подобным же образом, и его мать ответила:
— Сынок, этот день установлен как священный. Прими обеты святого дня; посети монастырь и всю ночь слушай Закон, а когда вернёшься, я дам тебе тысячу монет.
Из-за желания иметь эти деньги сын согласился. Он прервал пост, провёл в монастыре день; ночью же, чтобы ни одно слово из Закона не достигло его слуха, он лёг в определённом месте и заснул. На следующий день рано утром он умылся и пришёл в свой дом.
Мать рассудила так:
— Мой сын, услышав Закон, вернётся рано утром и приведёт с собой старейшину, который проповедовал Закон.
Она приготовила кашу, твёрдую и мягкую пищу, приготовила сиденье и стала ждать его прихода. Когда она увидела, что её сын идёт один, она воскликнула:
— Сынок, почему ты не пригласил с собой старейшину?
— Нет для меня старцев, мама! — сказал он.
— Поешь тогда, — ответила мать.
— Ты обещала мне тысячу монет, мама, сначала дай мне это, а потом я буду есть.
— Сначала поешь, сын, а потом получишь деньги.
— Не буду есть, пока не получу деньги, — ответил сын.
Тогда мать положила перед ним кошелёк с монетами. Он поел, взял кошелёк и отправился по своим делам. Подобным образом впоследствии он за короткое время нажил два миллиона.
Затем ему пришло в голову, что он может снарядить корабль и вести торговлю. Он снарядил корабль и сказал своей матери:
— Мама, я хочу заняться торговлей на этом корабле.
— Ты мой единственный сын, и в этом доме много богатств, а море полно опасностей. Не ходи! — ответила она.
— Пойду, и ты не сможешь воспрепятствовать мне, — ответил сын.
— Всё же я удержу тебя, — она схватила его за руку.
Но он отбросил её руку, ударил, свалив её с ног, и отправился в путь.
На седьмой день пути, по вине Миттавиндаки, корабль неподвижно стоял над морскими глубинами. Бросили жребий, трижды жребий оказывался в руке Миттавиндаки. Тогда они дали ему плот и, сказав: «Пусть не погибнут многие из-за одного этого», оставили его на волю волн. В одно мгновение корабль стремительно понёсся по воде.
Миттавиндака же доплыл на своём плоту к некоему острову. Там, в хрустальном дворце, он увидел четырёх женщин-мёртвых духов. Семь дней они были в горе, семь — в счастье. В их обществе он испытывал божественное блаженство. Когда же для них настало время претерпевать искупление, они сказали:
— Господин, мы оставим тебя на семь дней; пока нас не будет, побудь здесь и не будь в унынии.
Сказав так, они ушли.
Но Миттавиндака, полный тоски, снова сел на свой плот и, плывя через океан, прибыл на другой остров; там в серебряном дворце он увидел других восемь духов. Подобным же образом на другом острове он увидел шестнадцать духов во дворце из драгоценных камней, а на следующем — тридцать два, которые находились во дворце из золота. С ними, как и прежде, он пребывал в божественном блаженстве, а когда они ушли на покаяние, снова отправился в путь, пока наконец не увидел город с четырьмя вратами, окружённый стеной. То был ад Уссады, место, где многие существа, осужденные на ад, терпят свои собственные деяния; но Миттавиндаке он проявился прекрасным городом. Он подумал: «Я посещу этот город и буду его царём». Он вошёл и увидел там существо в муках, удерживающее на своей голове колесо, острое, как лезвие; но Миттавиндаке показалось, что это не колесо-лезвие на его голове, а цветок лотоса; пятичастные оковы на его груди — великолепное и богатое одеяние; кровь, капающая с его головы, — благоухающий порошок красного сандалового дерева; звук стонов — звук сладчайшей песни. И, подойдя к нему, он сказал:
— Хо, человек! Довольно долго ты нёс этот цветок лотоса; теперь отдай его мне!— Мой господин, это не лотос, а колесо-лезвие, — последовал ответ.
— А-а, ты так говоришь потому, что не хочешь его отдавать, — сказал Миттавиндака.
«Мои прошлые деяния должно быть исчерпаны, — подумал приговорённый. — Несомненно, этот парень, как и я, здесь за то, что ударил свою мать. Что ж, я передам ему колесо-лезвие».
И он сказал:
— Вот, возьми лотос, — с этими словами швырнул колесо; оно упало на голову Миттавиндаке, кромсая её.
В одно мгновение Миттавиндака понял, что это, и громко стонал от боли:
— Забери своё колесо, забери своё колесо!
Но тот уже исчез.
В тот момент Бодхисаттва с многочисленной свитой совершал обход через ад Уссады и прибыл на то место.
Миттавиндака, увидев его, воскликнул:
— Господь, Царь Богов, это колесо пронзает и разрывает меня, как пестик, дробящий горчичные зерна! Какой грех я совершил?
И, задав этот вопрос, он произнёс:
Четверо врат у этого железного города,
где я пойман и схвачен;
Крепостная стена опоясывает меня кругом.
Какое зло я совершил?
Теперь закрыты городские ворота,
Это колесо уничтожает меня.
Почему, как птица в клетке, пойман я?
Почему, Господин, так должно быть?
Тогда Царь Богов, чтобы объяснить ему суть, произнёс такую гатху:
Ста тысячью владел ты, добрый господин, и двадцатью ещё;
Но к другу ты и ухом не повёл, когда бы он заговорил.
Стремительно бежал ты через море, опасное дело, я понимаю;
Четыре, восемь, посетил ты прямо, а с восемью – шестнадцать.
И с шестнадцатью — тридцать два; и желание ощущал ты;
Смотри же, это колесо на твоей голове — мзда крайней жадности.
Кто ступает по просторной дороге желаний, по обширной, ненасытной дороге,
Тем это колесо нести.
Кто не пожертвует своим богатством и не восстановит Путь,
Кто не знает, что так должно быть,
Тем это колесо и нести.
Размышляй о делах своих и смотри, как велико твоё богатство,
И не стремись быть хозяином неправедно нажитого;
Поступай так, как советуют мудрые, и колесо никогда не приблизится к тебе.
Услышав это, Миттавиндака подумал: «Этот Сын Богов точно объяснил, что я совершил. Несомненно, он знает и меру моего наказания». И он снова вопрошал:
— Как долго будет оставаться это колесо на моей голове? Сколько тысяч лет? Открой, и пусть я не буду спрашивать напрасно!
Царь Богов произнёс:
— Колесо будет катиться и дальше будет катиться, и не появится спаситель, пока ты не умрёшь, Миттавинда, услышь!
Сказав так, Великий вернулся к себе, а другой впал в великое отчаянье.
Завершив изложение, Учитель так отождествил рождения:
— В то время непокорного бхикшу звали Миттавиндака, сам же я был Царём богов.