Измени себя — изменится Мир вокруг

Дведхавитакка-сутта: Два типа мыслей

Слушать аудио 0:00 / 11:18
Синтезированная речь

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики. Там он обратился к монахам:

– Монахи!

– Уважаемый, – ответили они.

Благословенный сказал следующее:

– Монахи, до моего просветления, пока я всё ещё был непросветлённым бодхисаттвой, мысль пришла ко мне: «Что, если я разделю свои мысли на два типа». И тогда на одну сторону я поместил мысли, [вызванные] чувственным желанием, недоброжелательные мысли, мысли о причинении вреда, а на другую – мысли об отречении, мысли об не-недоброжелательности, мысли о непричинении вреда.

По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль, [вызванная] чувственным желанием, возникла во мне. И я понял: «Эта мысль, [вызванная] чувственным желанием, возникла во мне. Она ведёт к моей собственной болезненности, к болезненности других, болезненности моей и других. Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от ниббаны».

Когда я обдумал: «Она ведёт к моей собственной болезненности», эта мысль утихла во мне.
Когда я обдумал: «Она ведёт к болезненности других», эта мысль утихла во мне.
Когда я обдумал: «Она ведёт к болезненности моей и других», эта мысль утихла во мне.
Когда я обдумал: «Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от ниббаны», эта мысль утихла во мне.

Будда

Каждый раз, как мысль, [вызванная] чувственным желанием возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её. По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, недоброжелательная мысль возникла во мне...

Каждый раз, как недоброжелательная мысль возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её.
По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль о причинении вреда возникла во мне...

Каждый раз, как мысль о причинении вреда возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её.

Монахи, то, над чем монах постоянно размышляет и обдумывает, – это и становится направленностью его ума.
Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли, [вызванные] чувственным желанием, то он отбросил мысль об отречении, чтобы взрастить мысль, [вызванную] чувственным желанием. И тогда его ум склоняется к мыслям, [вызванным] чувственным желанием.

Если он постоянно размышляет и обдумывает недоброжелательные мысли… мысли о причинении вреда, то он отбросил мысль о не причинении вреда, чтобы взрастить мысль о причинении вреда. И тогда его ум склоняется к мыслям о причинении вреда.

[Это] подобно тому, как в последний месяц сезона дождей, осенью, когда всходят зерновые, пастух охраняет своих коров тем, что постоянно тыкает и толкает их палкой то с одного боку, то с другого, чтобы сдержать их и обуздать. Почему? Потому что он видит, что его могут побить, бросить в тюрьму, оштрафовать или обвинить, [если коровы потопчут зерновые]. Точно также я видел в [этих] неблагих состояниях [ума] опасность, упадок, загрязнение, а в [противоположных им] благих состояниях – благословение отречения, аспект очищения.

По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль об отречении возникла во мне. И я понял: «Эта мысль об отречении возникла во мне. Она не ведёт к моей собственной болезненности, болезненности других, болезненности моей и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к ниббане. Даже если я буду обдумывать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится напряжённым, а когда ум напряжён, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Зачем? Чтобы мой ум не был напряжённым.

По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль о не-недоброжелательности возникла во мне… мысль о не причинении вреда возникла во мне.
Я понял: «Эта мысль о не причинении вреда возникла во мне. Она не ведёт к моей собственной болезненности, болезненности других, болезненности моей и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к ниббане. Даже если я буду обдумывать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится напряжённым, а когда ум напряжён, он далёк от сосредоточения».

Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Зачем? Чтобы мой ум не был напряжённым.

Монах медитирует под деревом

Монахи, то, над чем монах постоянно размышляет и обдумывает – это и становится направленностью его ума. Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли об отречении, то он отбросил мысль, [вызванную] чувственным желанием, чтобы взрастить мысль об отречении, и тогда его ум склоняется к мыслям об отречении.

Если он постоянно размышляет и обдумывает мысли о не-недоброжелательности… мысли о не причинении вреда, то он отбросил мысль о причинении вреда, чтобы взрастить мысль о не причинении вреда, и тогда его ум склоняется к мыслям о непричинении вреда.

[Это] подобно тому, как в последний месяц жаркого сезона, когда все зерновые принесли в деревню, пастух охраняет своих коров, сидя у подножья дерева или на открытом месте, поскольку ему нужно следить только за тем, чтобы коровы просто находились рядом. Точно также, мне нужно было быть просто внимательным к тому, чтобы эти состояния наличествовали.
Неутомимое усердие было зарождено во мне, и утверждена неослабевающая осознанность. Моё тело было безмятежным, не имеющим взволнованности. Мой ум был сосредоточенным и собранным.

Будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], я вошёл и пребывал в первой джхане... четвёртой джхане...Я напрямую знал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более появления в каком-либо состоянии существования».

Это было третьим истинным знанием, которое я получил в последнюю стражу ночи. Неведение было выдворено; истинное знание появилось; тьма была выдворена, возник свет – так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным.

Представьте, монахи, как если бы в лесном угодье было большое болото в низине, рядом с которым жило бы большое стадо оленей. И появился бы человек, желавший их погибели, вреда и неволи. И он бы перекрыл безопасный и хороший проход, по которому радостно ходить, и открыл ложный проход, выставил приманку, соорудил куклу – так, чтобы это большое стадо оленей позже ожидали беда, несчастье, утрата. Но пришёл другой человек, желавший им добра, благополучия, защиты, открыл бы заново безопасный и хороший проход, ведущий к их счастью, и закрыл бы ложный проход, убрал бы приманку, разрушил бы куклу – так, что это стадо оленей позже пришло бы к возрастанию, увеличению, осуществлению.

Монахи, я привёл этот пример, чтобы донести смысл. Смысл таков:

«Великое болото в низине» – это обозначение чувственных удовольствий.
«Большое стадо оленей» – это обозначение существ.
«Человек, желавший погибели, вреда и неволи» – это обозначение Злого Мары.
«Ложный путь» – это обозначение неправильного Восьмеричного пути, то есть: неправильных воззрений, неправильных устремлений, неправильной речи, неправильных действий, неправильных средств к жизни, неправильных усилий, неправильной осознанности, неправильного сосредоточения.
«Приманка» – это обозначение наслаждения и страсти.
«Кукла» – это обозначение неведения.
«Человек, желающий добра, благополучия, защиты» – это обозначение Татхагаты, совершенного и полностью просветлённого.
«Безопасный и хороший проход, ведущий к благополучию, по которому радостно ходить» – это Благородный восьмеричный путь, то есть: правильные воззрения, правильное устремление, правильная речь, правильные действия, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильная осознанность, правильное сосредоточение.

Так, монахи, безопасный и хороший проход, по которому радостно ходить, был заново открыт мной, ложный проход был закрыт, приманка убрана, кукла разрушена.

То, что следует сделать учителю для своих учеников из сострадания к ним, желая им благополучия, имея к ним сострадание, – всё это я сделал для вас.

Вон там – подножья деревьев, там – пустые хижины. Медитируйте, монахи, не откладывайте на потом, иначе будете позже сожалеть об этом. Таково наше наставление вам.

Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.