Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики. И тогда, по мере того как достопочтенный Малункьяпутта пребывал уединённым в медитации, такая мысль возникла в его уме: «Эти концептуальные воззрения остались необъявленными Благословенным, отставлены в сторону и отвергнуты им, то есть:
- «Мир вечен» или «Мир не вечен»,
- «Мир ограничен» или «Мир безграничен»,
- «Душа и тело – это одно и то же» или
- «Душа – это одно, а тело – иное»,
- «Татхагата существует после смерти»,
- «Татхагата не существует после смерти»,
- «Татхагата и существует и не существует после смерти»,
- «Татхагата ни существует, ни не существует после смерти».
Благословенный не объявил мне об этом, и я не одобряю, не принимаю того факта, что он не объявил мне об этом. Почему бы мне не отправиться к Благословенному и не спросить его о значении этого? Если он объявит мне о том, что либо «мир вечен», либо «мир не вечен»… «Татхагата ни существует, ни не существует после смерти», то тогда я буду вести святую жизнь под его [учительством]. Если он не объявит мне об этом, то я оставлю [монашескую] тренировку и вернусь к низшей жизни [домохозяина]».
И тогда, вечером, достопочтенный Малункьяпутта вышел из медитации и отправился к Благословенному. Поклонившись ему, он сел рядом и сказал ему: «Уважаемый, по мере того как я пребывал уединённым… вернусь к низшей жизни [домохозяина]». Если Благословенный знает, что мир вечен, то пусть Благословенный объявит мне, что мир вечен. Если Благословенный знает, что мир не вечен, пусть Благословенный объявит мне, что мир не вечен. Если Благословенный не знает, вечен ли мир или не вечен, то тогда прямым ответом того, кто не знает и не видит, будет такой: «Я не знаю, я не вижу».
Если Благословенный знает, что мир ограничен… Татхагата ни существует, ни не существует после смерти, то пусть Благословенный объявит мне… Если Благословенный не знает, что Татхагата и существует, и не существует после смерти, или же что Татхагата ни существует, ни не существует после смерти, то тогда прямым ответом того, кто не знает и не видит, будет такой: «Я не знаю, я не вижу».
«Малункьяпутта, разве я когда-либо говорил тебе: «Ну же, Малункьяпутта, веди святую жизнь под моим [учительством], и я объявлю тебе: «Мир вечен»… или «Татхагата ни существует, ни не существует после смерти»? «Нет, уважаемый».
«Если так, глупый ты человек, кто же ты и что ты отбрасываешь? Если кто-либо скажет так: «Я не буду вести святую жизнь под [учительством] Благословенного, пока он не объявит мне вечен ли мир или не вечен… Татхагата ни существует, ни не существует после смерти» – то всё равно это останется необъявленным Татхагатой, тогда как этот человек уже скончается1.
Пример с ядовитой стрелой
Представь, Малункьяпутта, как если бы человека ранили стрелой, густо смазанной ядом, и его друзья и товарищи, его близкие и родственники привели бы врача, чтобы излечить его. Человек бы сказал: «Я не позволю врачу вытащить эту стрелу до тех пор, пока не узнаю, был ли тот человек, который ранил меня, знатным или брахманом, торговцем или рабочим». И он бы сказал: «Я не позволю врачу вытащить эту стрелу до тех пор, пока не узнаю имя и клан человека, который ранил меня… пока не узнаю был ли человек, который ранил меня, высоким, низкорослым или среднего роста... с кожей тёмного цвета, коричневого, золотистого… живёт в такой-то деревне или городе… лук, из которого он меня ранил, был длинным луком или арбалетом… тетива, которая ранила меня, была из волокна, или из тростника, или из пеньки, или из коры… стрела, которая ранила меня, была грубой или обработанной… какими были перья стрелы, которая ранила меня – грифа, цапли, ястреба, павлина, аиста… каким видом сухожилия была укреплена стрела – быка, буйвола, оленя, обезьяны… какой тип наконечника ранил меня – с шипами, обоюдоострый, изогнутый, с зазубринами, формы зуба телёнка или формы ланцета».
Всё это ещё оставалось бы непознанным тем человеком, когда он бы уже скончался. Точно также, Малункьяпутта, если кто-либо скажет так: «Я не буду вести святую жизнь… пока он не объявит мне, вечен ли мир или не вечен…» – то всё равно это останется необъявленным Татхагатой, тогда как этот человек уже скончается.
Малункьяпутта, когда есть воззрение: «Мир вечен» – то невозможно вести святую жизнь. Когда есть воззрение: «Мир не вечен» – то невозможно вести святую жизнь. Вне зависимости от того, есть ли воззрение: «Мир вечен» или «Мир не вечен» – [всё равно] есть рождение, есть старение, есть смерть, есть печаль, стенание, боль, грусть и отчаяние, уничтожение которых я предписываю здесь и сейчас.
Когда есть воззрение: «Мир ограничен»… когда есть воззрение: «Татхагата ни существует, ни не существует после смерти» – то невозможно вести святую жизнь2… [всё равно] есть рождение, есть старение, есть смерть, есть печаль, стенание, боль, грусть и отчаяние, уничтожение которых я предписываю здесь и сейчас.
Поэтому, Малункьяпутта, запомни то, что я оставил необъявленным как необъявленное, и запомни то, что я объявил как объявленное. И что я оставил необъявленным? «Мир вечен» – [это] я оставил необъявленным. «Мир не вечен» – это я оставил необъявленным… «Татхагата ни существует, ни не существует после смерти» – это я оставил необъявленным.
И почему я оставил это необъявленным? Потому что это не полезно, не относится к основам святой жизни, не ведёт к утрате очарованности, к бесстрастию, к прекращению, к покою, к прямому знанию, к просветлению, к ниббане. Вот почему я оставил это необъявленным.
И что я объявил? «Это – страдания» – [об этом] я объявил. «Это – происхождение страдания»… «Это – прекращение страдания»… «Это – путь, ведущий к прекращению страдания» – [об этом] я объявил.
Поэтому, Малункьяпутта, запомни то, что я оставил необъявленным как необъявленное, и запомни то, о чём я объвил, как объявленное».
Так сказал Благословенный. Достопочтенный Малункьяпутта был доволен и восхитился словами Благословенного3.